ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ

основные черты душа, склад, нрав, природа, натура, стать, характер


Смотреть больше слов в «Словаре синонимов»

ОСНОВОПОЛОЖНИК →← ОСНОВНОЙ МОТИВ

Синонимы слова "ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ":

Смотреть что такое ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ в других словарях:

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ

основные черты душа, склад, нрав, природа, натура, стать, характер Словарь русских синонимов. основные черты сущ., кол-во синонимов: 7 • душа (59) • натура (22) • нрав (12) • природа (12) • склад (82) • стать (14) • характер (42) Словарь синонимов ASIS.В.Н. Тришин.2013. . Синонимы: душа, натура, нрав, природа, склад, стать, характер... смотреть

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ

• Let us begin by considering some of the salient (or prominent, or main) features of particle accelerators. • The fundamentals of the basic oxygen ste... смотреть

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ

(Source traits). Черты, предопределяющие поведение, основные структуры, составляющие личность.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ

• základní rysy

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛИТИКИ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО

После окончания военных действий перед Александром встала огромная и сложная задача: удержать в своих руках то, что было добыто силой оружия. Для этого ему было необходимо укрепить свою власть над необъятной империей, организовать управление ею, наладить взаимоотношения между македонянами и греками, с одной стороны, и населением восточной части новой державы — с другой. В исторической литературе Александру часто ставят в заслугу его политику «слияния»: объединение Азии и Европы, персов и македонян на равных началах в государстве, охватывавшем население почти всей ойкумены. Действительно, в политике Александра, особенно в последние годы его жизни, наметилась тенденция сгладить резкие противоречия между завоевателями и побежденными. Чисто внешним выражением политики «слияния» явилось устройство пышного празднества в Сузах по случаю торжественного заключения брака Александра, а также браков его друзей и многих македонян с азиатскими женщинами. Конечно, более существенное значение имело привлечение Александром местной знати в государственный аппарат и на командные посты в армию, хотя политика Александра в этом отношении не была до конца последовательной: под конец его жизни в большинстве областей сатрапы из местного населения были заменены македонянами. Для социального строя империи Александра характерны черты резкого неравенства и жестокой эксплуатации. Основное противоречие в новой державе вызывается уже не противоположностью • между победителями и побежденными, но антагонизмом между господствующим классом, в который теперь включается как греко-македонская, так и местная знать, и широкими слоями эксплуатируемого населения. Для организации управления империей характерно смешение черт восточной деспотии с формами политического строя греческих государств. Александр использовал теорию божественного происхождения царской власти, выработанную с незапамятных времен на Востоке. Его прерогативы как гегемона общеэллинского союза и царя Македонии отошли на задний план перед неограниченной властью обожествленного властелина огромной державы. Впрочем, развитие политических идей в Элладе шло в том же направлении и облегчало применение восточной теории власти. Героизация и обожествление политических деятелей (например, Лисандра, Тимолеонта и др.) получали в связи с общим упадком полисов, утратой ими независимости все большее распространение. Центральное управление огромной державой находилось в руках царя и македонской знати — сподвижников царя в его походах и высших должностных лиц по гражданскому управлению. Особое лицо стояло во главе финансового ведомства — это был один из друзей Александра, Гарпал, впоследствии, однако, бежавший в Афины с огромной суммой денег; высшую должность хилиарха, который был ближайшим помощником царя, занимал в последние годы правления Александра его друг Гефестион. Большое значение получила царская корреспонденция, которой ведал главный секретарь. Предметом особой заботы Александра было дальнейшее укрепление армии — главной опоры македонского господства. В армии произошли к этому времени крупные перемены: в нее были включены 30 тыс. персидских юношей (эпигонов), снабженных македонским оружием и обученных по-македонски. В состав конницы были включены лучшие персидские, согдийские и бактрийские всадники. В Описе Александр собрал македонских воинов и отдал приказ о награждении больных и отслуживших и об отпуске их на родину. Этот приказ вызвал бурю негодования: воины требовали роспуска всей армии, щедрых наград и кричали Александру, что дальше он может воевать один «со своим отцом Амоном». Протест принял резкие формы и охватил всю массу греко-македонских воинов. Александр прибегнул к крайним мерам: зачинщики были немедленно схвачены и казнены. Однако вместе с тем Александр вынужден был пойти навстречу требованиям войска: через несколько дней каждому воину была гыдана плата не только за прошлую службу, но и вперед — за время, нужное для возвращения домой. Десять тысяч македонян были отправлены на родину. Крайне важным вопросом для Александра было урегулирование отношений с греческими городами. Завоевания оказали глубокое влияние на Грецию. Она выслала на Восток множество воинов, мастеров, торговцев, искателей приключений; много неимущего люда нашло выход в военной службе. Немалая часть богатств, доставшихся на Востоке греко-македонским завоевателям, перекочевала в города Эллады. Но это не ослабило противоречий между ними и Македонией. Все эти годы Греция продолжала оставаться ареной ожесточенных столкновений. Антимакедонские группировки в греческих городах хотя и были подавлены, но выжидали более благоприятного стечения обстоятельств, чтобы выступить снова. В 324 г. Александром был издан указ, согласно которому все города обязаны были принять изгнанников и возместить им ущерб, связанный с конфискацией и продажей их имущества. Вмешательство во внутренние отношения полисов, возможно, преследовало в данном случае определенную тактическую цель — разжечь социальные конфликты, чтобы затруднить консолидацию антимакедонских сил. Завоевания Александра отразились на экономической жизни как Эллады, так и Востока. Открылись широкие возможности для торговли. Связи со Средней Азией, Индией, Аравией и областями, расположенными у Каспийского моря, сделались более тесными. Количество драгоценных металлов, находившихся в обращении, снльно увеличилось. Большое влияние на развитие обмена оказало введение единой для Греции и Передней Азии монетной системы. Золотые статеры и серебряные тетрадрахмы Александра с его изображением получили широкое распространение, их продолжали чеканить долгие годы и после его смерти. В политике Александра уже намечается в основных своих чертах экономическая программа эллинистических государств: широкая военная колонизация, усиление старых и создание новых автономных городских центров, укрепление в них рабовладельческих порядков, эксплуатация внегородских земледельческих территорий, мероприятия, способствовавшие развитию сельского хозяйства, ремесла и обмена. И античные и новейшие историки сильно преувеличивали число и значение городов, основанных Александром. Тем не менее не приходится отрицать, что за время завоевания возникло несколько новых крупных центров, которые вскоре приобрели большое значение. Важнейшими из них были: Александрия в Египте, Александрия Ариана (Герат), Александрия Арахосия (Кандагар), Александрия Маргиана, Александрия Эсхата и др. Одним из результатов похода было значительное расширение географического кругозора греков, поскольку завоевания сопровождались рядом географических открытий, имевших громадное значение. Путешествие Неарха от устья Инда к устью Тигра и Евфрата привело к открытию новых морских путей. Была также послана особая экспедиция для изучения побережья Гирканского (Каспийского) моря. В 324 г. до н. э. Александр участвовал в экспедиции к устью Евфрата; у него возник план направить эту реку по новому руслу и оросить новые земли. С экономическими целями был связан и намечавшийся поход через Персидский залив; для предварительного исследования пути в Аравию были посланы три экспедиции. Весной 323г. до н.э..в Вавилоне шли самые оживленные приготовления к этому новому походу. Сюда стали прибывать войска из Карий и Лидии, появлялись отряды наемников. Александр задумал новую реорганизацию армии, еще более широкое проведение принципа «слияния». В разгаре этих приготовлений Александр внезапно заболел и 13 июня 323 г. до н. э. умер.... смотреть

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ РАЗВИТИЯ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ ОБЩЕСТВ ВОСТОЧНОГО СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ В IV—III ВВ. ДО Н. Э

Распад державы Александра Македонского, совершившийся в ходе борьбы диадохов, привел к возникновению ряда новых государств, оказавшихся относительно более устойчивыми, чем «мировая монархия» Александра. Ранее всего выделился птолемеевский Египет, который сохранил свою целостность в течение всего периода борьбы диадохов. В состав обширного царства Селевкидов после долгой борьбы вошла большая часть переднеазиатской территории прежней Персидской державы, за исключением областей, ставших самостоятельными государствами (Каппадокия, Понт, Вифиния, Пергам и др.); Македония удержала свою гегемонию над истощенной бесконечными войнами Грецией. Истоки эллинизма В социально-экономическом строе и классовой структуре, в культуре и идеологии государств, сложившихся после распада державы Александра, ярко выступили некоторые новые, специфические черты. Это был сложный и противоречивый процесс взаимодействия греко-македонских и местных элементов, обусловленный как конкретной обстановкой отдельных стран, так и общими условиями развития рабовладельческого мира в этот период. Самое понятие эллинизм, которым принято обозначать период истории Восточного Средиземноморья, Западной Азии и Понта от завоеваний Александра Македонского до покорения Римом последнего крупного средиземноморского государства— Египта, является в значительной мере условным. Было бы неправильно сводить содержание этого понятия к распространению греко-македонского господства и греческой культуры на Востоке, изображая греко-македонских завоевателей носителями активного, «цивилизаторского» начала и противопоставляя их «инертным» массам Востока. Завоевания Александра Македонского действительно были исходным пунктом небывалой по своим масштабам колонизации. Массы населения Македонии, Греции, Фракии, Иллирии, островов Эгейского моря хлынули на Восток. Греки и македоняне несли с собой свои государственные и правовые нормы, свои производственные навыки, обычаи, религию и культуру. Освоение завоеванных территорий они осуществляли в привычных для них формах, основывая новые полисы и поселения военных колонистов. Но существовало значительное различие между ранним периодом греческой колонизации и новым, «эллинистическим» периодом: тогда колонии представляли собой отдельные, в известной мере изолированные греческие поселения, окаймлявшие прибрежную полосу Средиземноморья и Черного моря и соприкасавшиеся по большей части с племенами, жившими еще в условиях первобытно-общинного строя; теперь греки и македоняне столкнулись с рабовладельческими обществами, насчитывавшими многие столетия самостоятельного экономического, политического и культурного развития, создавшими свою самобытную и зрелую цивилизацию. Чтобы сохранить и укрепить господство над этими обществами, завоеватели вынуждены были частично приспосабливать свои институты к существовавшим здесь социально-экономическим отношениям, ко всему жизненному укладу восточных стран. В области экономической и политической жизни многое из того, что несли с собой греки — античные формы рабства, полисная структура и т. п.,— сравнительно быстро прививалось в эллинистических странах или в отдельных областях, поскольку близкие формы вызревали в Западной Азии, как мы видели, еще накануне греко-македонского завоевания. С другой стороны, сами завоеватели многое восприняли из общественно-политической практики и идеологии восточных деспотий (формы эксплуатации широких масс сельского населения, некоторые черты государственного строя и т. д.). Таким образом, в данных исторических условиях завоевания, как и колонизация, сыграли роль толчка, ускорителя тех процессов, которые и ранее происходили в недрах обществ, имевших при всем различии их исторических судеб однородную социальную основу. Наличие ряда сходных черт развития не исключало, разумеется, того, что и в этот период каждая из стран Восточного Средиземноморья сохраняла свои особенности, а общие процессы приобретали в условиях отдельных стран значительное своеобразие. Монархия и полис. Союз греко-македонских завоевателеи и местной знати В новых исторических условиях нет уже прежнего резкого различия двух типов рабовладельческого государства — восчной деспотии и античного полиса. Эллинистическая монархия сохраняет многие черты деспотических империи: верховную собственность на землю, организацию податной системы и др. Но вместе с тем она вбирает, включает в себя и полис, который утрачивает при этом свой прежний характер политически независимого города-государства. В самой Элладе при всем разнообразии правового положения отдельных полисов общим для большинства из них была потеря независимости во внешней политике, а также большей или меньшей доли самостоятельности во внутренних делах. В эллинистических же государствах Востока полис с самого начала — не свободная республика рабовладельцев и землевладельцев, а лишь городская община, которая хоть и обладает автономией, различными политическими и экономическими привилегиями, но находится под контролем главы обширного государства, служит проводником политики центральной власти, зависит от нее. Такое положение полисов определялось не только общей обстановкой, но и изменениями в их собственной социально-политической структуре. Полис эллинистического времени уже не мог самостоятельно выполнять свои классовые функции: осуществлять эксплуатацию рабов и зависимого земледельческого населения, удерживать в повиновении городскую «чернь». Для этого он нуждался в сильной военно- монархической власти. Торговым и ростовщическим верхам полиса эта власть нужна была и для того, чтобы завоевывать и удерживать внешние рынки и торговые пути, обогащаться за счет «варварской» периферии. Политика основания новых полисов или превращения в полисы старых городских центров была в той или иной мере свойственна всем эллинистическим правителям. Однако размещение полисов показывает, что они прививались в первую очередь там, где развитие товарно-денежных отношений достигло уже сравнительно высокого уровня, как это было в Месопотамии, Сирии, Малой Азии. Основой для новых полисов служили иногда и поселения военных колонистов (катэкии), особенно в тех случаях, когда они располагались вблизи оживленных торговых путей. Местная знать — крупные рабовладельцы, купцы, ростовщики охотно воспринимали полисную организацию и связанные с ней греческие обычаи, право и культуру, так как принадлежность к гражданам полиса была условием получения определенных привилегий, главной из которых было право частной собственности на землю. Полисы были противопоставлены остальной территории страны — так называемой хоре. В понятие хоры включались и сельские поселения, и города, не имевшие полисного устройства. Противоположность полиса и хоры обусловливалась не только различием в их правовом положении: привилегированное положение полиса давало возможность его гражданам принимать участие в эксплуатации населения хоры и в качестве владельцев приписанной к городу царской земли, и с помощью неэквивалентного обмена, ростовщических и откупных операций и т. д. Для всех эллинистических государств, в большей или меньшей мере, характерно развитие крупного землевладения служилой знати, в первую очередь греко-македонской, а также местной эллинизированной знати и жречества. С течением времени термин эллин утратил на Востоке свой этнический характер и стал применяться для обозначения представителей всех привилегированных слоев общества в противоположность широким массам разноплеменного и эксплуатируемого населения. Социальный строй. Формы эксплуатации Возникновение эллинистических государств ускорило развитие рабовладения во всем Восточном Средиземноморье. Непрерывные воины эллинистических царей и династов, греческих полисов и союзов сопровождались, особенно с конца III в. до н. э., массовым обращением людей в рабство. Причем в ряде случаев захват рабов был не только последствием войн, но и непосредственной целью военных экспедиций и походов. Характерная черта этого времени — рост работорговли, соединенной с пиратством, возникновение международных рынков рабов. Рабовладельческие отношения развиваются не только в старых греческих государствах, но и в тех государствах Балканского полуострова, которые сравнительно недавно вышли из недр первобытнообщинного строя (Македония, Этолия, Эпир, Иллирия и др.), а теперь стали играть особенно активную роль в войнах за захват рабов. В восточных эллинистических странах увеличивается как численность рабов, так и удельный вес их труда в хозяйстве. Крупнейшими рабовладельцами являются сами эллинистические цари. Труд рабов используется на самых тяжелых, изнурительных работах — в горных и лесных промыслах, а также и в сельском хозяйстве и ремесле (чему обязан, в частности, своим подъемом Пергам). Рост денежных отношений и торгово-ростовщического капитала способствовал развитию рабовладельческих отношений, что выражалось в дальнейшем распространении античных форм рабства преимущественно в крупных торгово-ремесленных городах и в консервации, а в отдельных случаях, возможно, и в усилении его старых, примитивных форм, упорно сохранявшихся на Востоке (долговое рабство, рабство в результате самопродажи и продажи детей и др.). Именно это многообразие форм рабовладения делало крайне условной грань между рабами и зависимым населением, накладывая общую печать рабства на все формы эксплуатации. Основной массой эксплуатируемого населения в восточных эллинистических странах оставались общинники, именуемые в источниках этого времени — лаой («люди»). Они были прикреплены к общине и были обязаны обрабатывать земли царя, знати, храмов, городов и военных колонистов; на них ложилось главное бремя денежных и натуральныхналогов и всевозможных повинностей. Хотя лаой могли иметь свой дом и другое имущество и вступать в правовые сделки, фактически они были полностью беззащитны перед властью царя и знати и находились в руках царской администрации, творившей над ними суд и расправу. Историческое место эллинизма Установление господства над новыми территориями и масcoй трудящегося населения, захват рабов и громадных богатств, возникновение новых полисов и расширение торговых связей, колонизация и втягивани&в денежные отношения стран с натуральным хозяйством — все это дало новый толчок экономическому развитию Восточного Средиземноморья. В начале эллинистического периода наблюдался некоторый экономический прогресс. Распространяется применение более усовершенствованных орудий труда и приемов обработки земли (унаваживание, трехпольная система и пр.), широко развиваются садоводство и виноделие, пастбищное скотоводство, происходит важный для хозяйственной жизни ряда стран обмен сельскохозяйственными культурами и ценными породами скота. Более интенсивно разрабатываются месторождения цветных металлов, железа и других ископаемых. Ряд технических усовершенствований был сделан в ремесленном производстве, в особенности в деле изготовления тканей, обработки кожи, металлов, в строительной и военной технике и пр. В основе всех этих экономических сдвигов лежал рост разделения труда, специализация отдельных областей, развитие производства на рынок. Одним из наиболее важных проявлений этого процесса было возникновение новых центров ремесленного производства и посреднической торговли в Западной Азии и Египте. Некоторые из них, прежде всего Александрия и Селевкия на Тигре, далеко оставили позади старые, эллинские торгово-ремесленные города. Именно в сфере обмена различие по сравнению с так называемым классическим периодом выступает особенно наглядно. Связи между отдельными частями древнего мира неизмеримо расширились, причем огромное значение приобрела морская и сухопутная торговля средиземноморских стран с далекой Индией и другими странами Юго-Восточной Азии. Экономическое оживление, охватившее восточно средиземноморский мир, было бурным и ярким по своим внешним проявлениям, но лишенным вместе с тем прочной внутренней основы. Огромные для того времени массы продуктов, поступавшие на рынок, извлекались путем беспощадной эксплуатации рабов и лаой, непомерного роста всякого рода государственных поборов и широчайшего применения откупов, роста ростовщичества и долговой кабалы и в конечном счете истощения всех жизненных соков эллинистических стран. Агрессивные войны, разорение целых областей и крупнейших очагов культуры, разгул расточительства, роскоши и паразитизма узкой правящей прослойки — все, чем отмечена история эллинистических государств, с неизбежностью порождалось их рабовладельческой природой. Поэтому решающей чертой их развития является обострение внутренних противоречий и классовых антагонизмов, которые со второй половины III в. до н. э. выступают все с большей силой и приводят к широким движениям, охватывающим различные слои населения. Во II в. до н. э. происходят восстания рабов прежде всего в тех областях, где рабский труд применялся особенно широко — в Аттике, в Пергаме, а также на Делосе, который стал крупнейшим рынком рабов. Борьба между демосом и олигархией выливается в Греции в широкие социальные движения, направленные на передел земель, ликвидацию долгового гнета, расширение гражданства. В восточных эллинистических странах одной из наиболее характерных форм классовой борьбы являлся анахоресис, т. е. оставление места жительства и работы и бегство под защиту храма, в другой округ или густо населенную столицу, где легче было укрыться от репрессий царской администрации. Но и здесь с конца III в. до н. э. угнетенные переходят к активной массовой борьбе. Борьба происходила под разными лозунгами, но ее социальная направленность очевидна: лаой восстают против «эллинов», представителей богатого и привилегированного класса общества. В городах кипит классовая борьба между богачами и городской беднотой. Не затухали и противоречия между греко-македонскими завоевателями и коренным населением эллинистических стран —противоречия, которые были иной формой того же основного социального антагонизма. Процесс эллинизации был двойственным по своему характеру и результатам. Известная нивелировка местных и племенных различий, постепенное, хотя и далеко не всеобщее, преодоление прежней религиозной, полисной, общинной замкнутости, расширение экономических и культурных связей были неотделимы от факта завоевания, от подчинения иноземному господству, распространявшемуся на громадные территории, населенные многочисленными народами и племенами. Эллинистическая культура, способствовавшая как распространению крупнейших достижений греческой философии и греческого искусства, так и культурному обмену между Востоком и Элладой, была по преимуществу культурой рабовладельческих и торговых городов, культурой господствующих классов. В массе же эксплуатируемого земледельческого населения продолжали стойко держаться местные культурные и религиозные традиции, хотя религиозный синкретизм и получил широкое развитие. Завоевания Александра Македонского и образование эллинистических государств оказали сильное воздействие на развитие племен как на территории эллинистических государств, так и за ее пределами. Эта многообразная по уровню своего общественного развития племенная периферия так или иначе втягивается в сферу товарного обращения. Арабы и жители Средней Азии, скифы и геты, эфиопы и ливийцы участвуют в международной торговле. Возникновение и усиление новых государств (Греко-Бактрийского царства, Парфии, Скифского царства в Крыму, Армении, Понтийского царства и пр.) были вызваны, в первую очередь, внутренними причинами — процессом классообразования и развитием рабовладельческих отношений. Эллинистические государства играли в ряде случаев лишь роль своего рода катализаторов, ускорявших эти процессы. Своей завоевательной и грабительской политикой они содействовали внутренней консолидации племен, которые наносили им, в свою очередь, ответные удары. С течением времени приходит в движение вся периферия средиземноморского мира — от великих пустынь, граничащих с Китаем, до западной оконечности Европы. Без учета этих громадных экономических, социальных, политических сдвигов нельзя понять ни упадка эллинистических монархий, ни той исторической обстановки, в которой происходит в дальнейшем поглощение их Римом.... смотреть

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ РИМСКОЙ КУЛЬТУРЫ ПЕРИОДА РЕСПУБЛИКИ

В отличие от Афин Рим не создал высокой культуры в период своего становления и процветания в качестве города-государства. Об этой эпохе его культурного развития мы знаем в основном лишь из сообщений позднейших авторов, рассматривавших прошлое своего родного города под неким определенным углом зрепия и стремившихся доказать, что Рим достиг господства сперва над Италией, а затем и над остальными подчиненными им странами благодаря исключительным моральным качествам своих граждан: мужеству, дисциплинированности, воздержанности, свободолюбию, высокому понятию о долге, уважению к божеским и человеческим законам, а главное — беззаветной преданности отечеству, ради которого граждане не щадили ни трудов, ни детей, ни жизни. Целая галерея иллюстрирующих этот идеал образов украшала раннюю римскую историю: основатель республики и первый консул Луций Юний Брут, осудивший на смерть своих сыновей, замешанных в заговоре в пользу изгнанного царя Тарквиния; Муций Сцевола, пробравшийся в лагерь осаждавшего Рим этрусского царя Порсены с целью его убить и, будучи пойманным, сжегший на костре руку в доказательство стойкости римлян, и др. Мы не знаем ни когда сложились эти предания, ни какое зерно истины они содержат. Но, несомненно, они отражают мировоззрение граждан древнейшего Рима, для которых их родной город с его народными собраниями, сенатом, магистратами, богами, за конами, обычаями и традициями был высшей ценностью, высшей инстанцией одобрения и осуждения. У римлян не было похожей на греческую развитой мифологии со стройной системой представлений о сотворении мира и человека, взаимоотношениях и установлениях богов. Их религиозные воззрения долгое время определялись представлением о присущих всем предметам, процессам и явлениям внутренних силах, безличных и неопределенных, часто мыслившихся как множественности. Таковы были души умерших — маны (благодетельные души предков-покровителей — лары и зловредные тени не погребенных Должным образом покойников — ларвы); хранители отдельного Дома и всего города — пенаты. Множествен, видимо, был первоначально и важнейший из древнеиталийских богов — Марс, олицетворявший некогда силы дикой природы и территории, лежавшей за священной границей города. Из богов, издавна имевших свою определенную индивидуальность, наибольшее значение приобрел Юпитер, бог возвышенностей, грома, дождя. Ему еще в конце царского периода, под именем «всеблагого, величайшего», был посвящен храм на Капитолии, и с тех пор Юпитер стал богом славы и мощи Рима, а с их ростом рос и его престиж. Совместно с Юпитером почитались покровительница матерей Юнона и ставшая впоследствии покровительницей ремесла Минерва. Они составляли так называемую капитолийскую троицу небесных богов. Культ исконных римских богов был долгое время примитивен. Только под влиянием знакомства с греками, главным образом из южноиталийских городов, начали строиться храмы, изготавливаться изображения богов. За образцы брались греческие статуи, и римские боги стали отождествляться с греческими: Юпитер с Зевсом, Юнона с Герой, бог виноградников Либер с Вакхом-Дионисом, богиня садов Венера с Афродитой, богиня материнства и лунных фаз Диана с Артемидой, бог купцов и ремесленников Меркурий с Гермесом, Марс с Аресом. Очень рано, не позже начала IV в. до н. э., в Риме уже была известна легенда об Энее, сыне Афродиты и троянского царя Анхиза, который по воле богов после гибели Трои, преодолев много препятствий, прибыл в Италию и стал царем города Альба-Лонга и дедом Ромула и Рема, основателей Рима. Таким образом, судьба Рима как бы включалась в судьбу греческого мира, его богов и героев. Но, позаимствовав у греков их учения и легенды о богах, римляне создали еще раньше и свой миф, который, как и всякий миф, повествовал о прошлом, объяснял настоящее и давал людям руководство к их действиям. История Рима, города, возникшего по предначертанию богов, организованного по подсказанным богами законам,— такова была центральная идея римского мифа. Этот миф определял и основные моральные ценности, основные, необходимые для служения Риму добродетели, которые и сами обожествлялись. Уже в первой половине V в. до н. э. был воздвигнут храм Верности. Издавна связанная с Юпитером, гарантом верности клятве, она определяла отношения между патронами и клиентами, солдатами и полководцами, гражданами и городом, союзными городами и Римом. Всеобъемлющей добродетелью было Мужество. Оно включало и храбрость на войне, и стойкое исполнение долга, и силу, помогающую противостоять всяким соблазнам, и соблюдение подобающего мужчине достоинства, выдержки, умеренности, строгости. Наградой за Мужество была Почесть — заслуженное одобрение, уважение и почет. В период борьбы патрициев и плебеев формировалось и понятие Свободы. В 238 г. до н. э. ей был посвящен храм, но еще задолго до этого она почиталась вместе с Юпитером. Римский народ, свобода народа, долг служить всеми силами Риму на любом месте, в любой роли — такова была основа системы ценностей римлян периода расцвета их города-государства. Она не требовала санкции личного суждения и оставляла весьма мало простора личной инициативе. Во II—I вв. до н. э. неизмеримо возросла тяга к греческой культуре. Со всех концов эллинистического мира в Рим свозили картины и статуи, платили бешеные деньги за образованных греческих рабов. Римляне все больше привыкали к театру, черпая из пьес краткие афоризмы греческой философии. Появилось много новых поэтов и драматургов. Наиболее распространены в Риме были философские школы эпикурейцев, стоиков и академиков, соединявших положения Платона и Аристотеля, хотя в значительно модифицированном виде. Об эпикурействе на римской почве мы знаем из поэмы знаменитого философа-эпикурейца I в. до н. э. Лукреция «О природе вещей». Свою цель Лукреций видел в борьбе со страхом перед богами и посмертной судьбой души, страхом, порабощающим человека и толкающим его на многие преступления. Боги существуют, но, бесстрастные и невозмутимые в своем совершенстве, они не вмешиваются в дела людей. Чтобы доказать этот тезис, Лукреций дает естественное, основанное на движении атомов — первичных неделимых частиц материи — объяснение функционирования космоса и его частей: небесных светил, земли, растений, животных, людей. В своем вечном движении несозданные и неразрушимые атомы, сталкиваясь и соединяясь, образуют все многообразие явлений природы. Душа человека, как и весь мир, материальна, она уничтожается со смертью, и поэтому бояться смерти бессмысленно. Бессмысленно также, как это свойственно многим философам, сомневаться в достоверности свидетельств наших органов чувств. С их помощью мир может быть познан таким, каков он есть в действительности. Лукреций выдвинул теорию прогресса природы и человечества. Простые растительные и животные формы предшествовали более сложным: менее приспособленные вымирали, более приспособленные выживали, хотя и в их строении далеко не все так целесообразно, как считают те, кто верит в акт божественного творения. Самое сложное и высокоразвитое животное — человек появился последним. Вначале люди жили, как звери, не имея ни семьи, ни законов, ни искусств и ремесел. Научившись добывать огонь, они сделали первый шаг к более культурной жизни, а создав семью, поняли необходимость объединения, чтобы дать детям более надежную защиту. Сперва ими правили наиболее сильные — цари, затем подчиненные законам — магистраты. Мощным орудием объединения людей было развитие языка. Наблюдая за явлениями природы, люди научились возделывать землю, добывать и плавить медь, а потом железо. Так, постепенно подражая природе, они развили все ремесла и искусства сами, без вмешательства богов, которых многие считают первыми учителями людей. Но, все еще плохо понимая законы природы, пугаясь грозных явлений, видя необъяснимые сны, люди создали богов и стали их чтить. Страх породил и богов, и дикие, подчас жестокие обряды, выгодные лишь лживым жрецам. Только избавившись от страха, человек станет жить счастливо и справедливо, направляя волю и ум на дальнейшее познание мира. Широкое распространение получили идеи стоической школы, издавна имевшей приверженцев среди римской знати. Стоицизм привлекал римскую аристократию своей строгой концепцией добродетели, соответствовавшей исконным римским традициям. Но многих бескомпромиссный ригоризм стоиков отталкивал, и они предпочитали более мягкое учение академиков. К ним принадлежал и Цицерон, много сделавший для пропаганды греческой философии среди римлян. Он написал ряд сочинений, в которых в доступной форме изложил доктрины философских школ. Академики в известной мере склонялись к скептицизму, отвергая возможность познания на основании свидетельств чувств, поскольку нет якобы никакого критерия для проверки их правильности. Так, например, солнце мы видим маленьким, тогда как на самом деле оно очень велико, больному мед кажется горьким и т. п. Кроме того, чувства отражают лишь вечно меняющееся, преходящее, возникающее и гибнущее. Их показания порождают лишь мнения, а не истинное знание. Не отрицая того, что человеку следует жить согласно велениям природы, академики указывали, что, поскольку человек состоит из души и тела, постольку хотя душа, несомненно, возвышеннее тела и призвана повелевать им, как господа повелевают рабами,— тело имеет право на удовлетворение своих потребностей, а значит, и внешние блага отнюдь не безразличны, как считали стоики. Правда, добродетель стоит на первом месте, но для достижения полного счастья нужны также телесное здоровье, сила, красота, хорошее происхождение, обеспеченность, дающая досуг для самосовершенствования, для занятий наукой и философией. Сам Цицерон, разделяя некоторые основные взгляды академиков, вместе с тем, как римлянин, модифицирует их, ставя во главу угла положение о долге человека служить обществу, т. е. Риму. Он выступает против тезиса эпикурейцев о том, что мудрец не должен вмешиваться в политику. Республика — дело народа, соединившегося в общем согласии и для общей пользы, но не из слабости, как полагают эпикурейцы, а в силу естественного стремления к единению с другими людьми, соблюдению законов и справедливости. Разнообразие философских воззрений в конце II и в I в. до н.э. было лишь одним из проявлений общего раскола прежде монолитного гражданства; раскол этот имел место во всех сферах культуры, в первую очередь в интерпретации наиболее актуальных для современной политической борьбы вопросов истории Рима. Так, для Саллюстия, активного сторонника Цезаря, противника партии сената, римское прошлое — достойный подражания образец. Но теперь государство пришло в упадок и неминуемо погибнет, если не произойдут коренные перемены. Причины упадка — ужасающая порча нравов, задевшая и плебс, но особенно сильно поразившая знать — нобилитет. Подкупный, развратный, своекорыстный нобилитет всегда был врагом народа, отвоевавшего себе свободу в эпоху борьбы патрициев и плебеев. Рим. был велик, пока оставался сильным и свободным плебс и его представители — народные трибуны, государство крепло благодаря его победам. Власть народа и страх перед сильными внешними врагами держали знать в узде, но, когда был разрушен Карфаген, сдерживающее начало исчезло. Жажда власти и богатства стала проявляться все более открыто. В стремлении к ним аристократы разорили и развратили подачками граждан, утративших завоеванную ими когда-то свободу. И все же только народ представляет собой силу, еще способную спасти Рим. Его задача — вернуть себе свободу и власть, узурпированную нобилитетом. Он должен осознать свою силу, вспомнить, что все решения консулов и сената имеют значение, лишь пока он их выполняет, действовать так же активно, как некогда боровшиеся с патрициями плебеи или как позже Гракхи. Однако для Саллюстия, несмотря на его демократизм, «народ» — это скорее средние слои, и в первую очередь мелкие землевладельцы, составлявшие некогда основу города-государства, а не тот реально существовавший тогда городской плебс, который в последние десятилетия республики наиболее активно выступал против сената и который для Саллюстия был таким же результатом разложения древней республики и порчи нравов, как и нобилитет. Различным стало и отношение к религии. Несмотря на неоднократные запрещения заниматься астрологией и магией, в губительную силу которой верило большинство, даже образованные люди, интерес к этим «тайным наукам» непрерывно рос. К астрологам обращались постоянно такие деятели, как Марий, Сулла, Помпеи. Бродячие чародеи и гадатели по дешевке предсказывали будущее плебеям и рабам, составляли для них магические таблички с обращением к различным демонам, имена которых имели особый тайный смысл. Претенденты на высшую власть в государстве связывали себя с теми или иными, якобы особо покровительствовавшими им божествами: Сулла — с Фортуной и Афродитой, Цезарь — с Венерой, считавшейся родоначальницей рода Юлиев, Антоний — с Дионисом, Октавиан — с Аполлоном. В широкие массы окрашенная восточными влияниями мистика и философские концепции проникали мало. Даже рабы и отпущенники явно азиатского происхождения посвящали свои дары римским ларам, Меркурию, Гераклу, Минерве, Фортуне. Но и в этих слоях отношение к богам изменилось. Оно становилось более личным, непосредственным. Человек уже обращался к богу не только как член какого-то коллектива, а и сам за себя, давал обеты и приносил благодарность за исцеление, удачу, освобождение от рабства. С I в. до н. э. на надгробиях появляются обращения к благодетельным душам умерших — манам с просьбой быть благосклонным к покойному за его достойную жизнь, которая должна обеспечить бессмертие его душе. Вместе с тем сторонников находило и эпикурейское отношение к религии. В I в. до н. э. кружок молодых поэтов, «неотериков», усиленно культивировал заимствованное у эллинистических поэтов искусство писать поэмы и стихи на мифологические темы, исполненные ученых рассуждений в вычурной форме. К этому кружку принадлежал и один из лучших поэтов Рима — Катулл. Он также отдал дань увлечению эллинистическими образцами, но главной его темой была вначале счастливая, затем несчастная, мучительная любовь к одной из светских «львиц», Клодии, фигурирующей в его стихах под именем Лесбии. Впервые в Риме любовь, все ее перипетии, радости и страдания заняли такое место в литературе. Впервые поэт решился поставить свою возлюбленную на пьедестал, подобающий лишь богине, и позволил своим личным переживаниям заслонить для него весь остальной мир, порвав в этом смысле со всеми традициями предков. Внимание к личности, к психологии людей со всем многообразием их характеров и статусов определяли в основном римское искусство и литературу того времени. В изобразительном искусстве помимо подражаний греческим образцам получил распространение скульптурный портрет, творцы которого стремились наиболее реалистически передать индивидуальные черты своего оригинала. Авторы, писавшие для театра (наиболее значительным из которых был Плавт, III—II вв. до н. э.), пользовавшегося все большей популярностью, хотя и заимствовали сюжеты и формы из «новой» греческой комедии, стали обращаться к ситуациям из римской жизни, создавать пьесы, отражавшие быт простого народа. Ораторы, выступавшие в народных собраниях и на судебных процессах, совершенствовали не только форму своих речей, но и мастерство характеристик людей и ситуаций. Многие речи Цицерона читаются и до сих пор как «остросюжетные» новеллы. Дальнейшее развитие все эти тенденции получили в культуре эпохи империи.... смотреть

T: 198