БОЯН

боян баян, поэт, певец


Смотреть больше слов в «Словаре синонимов»

БОЯРИН →← БОЯКА

Синонимы слова "БОЯН":

Смотреть что такое БОЯН в других словарях:

БОЯН

селение Елисаветпольской губ. и уезда, на рч. Кочкара-чай, с армянским населением в 1995 д. об. пола, домов — 274. Через речку Кочкара-чай в сел. Б. пе... смотреть

БОЯН

боян баян, поэт, певец Словарь русских синонимов. боян сущ., кол-во синонимов: 4 • баян (17) • певец (95) • песнотворец (3) • поэт (71) Словарь синонимов ASIS.В.Н. Тришин.2013. . Синонимы: баян, певец, песнотворец, поэт... смотреть

БОЯН

БОЯН (Boian), неолитич. культура, распространённая на совр. терр. Румынии и Болгарии (4-е тыс. до н. э.). Названа по поселению на оз. Боян в Румынии.... смотреть

БОЯН

БОЯН, знаменитый песнотворец 11-нач. 12 вв., слагавший песни славы в честь подвигов рус. князей. Впервые упомянут в "Слове о полку Игоревен, где назв... смотреть

БОЯН

Боян — селение Елисаветпольской губ. и уезда, на рч. Кочкара-чай, с армянским населением в 1995 д. об. пола, домов — 274. Через речку Кочкара-чай в сел. Б. перекинут мост из тесаного дикого камня очень древней постройки. В окрестностях имеется железная руда, добычей которой занимаются жители. При сел. Б. находятся 2 армянских монастыря, из коих один существует около 150 лет. <i> кн. В. М. </i><br><br><br>... смотреть

БОЯН

Боян (XI в.) – древнерусский поэт-певец. Как «творец песен» Б. назван в зачине «Слова о полку Игореве» (см. Автор «Слова о полку Игореве»): «Боянь бо в... смотреть

БОЯН

(XI в.) — древнерус. поэт-певец. В зачине С. Б. назван «творцом песен». Семь раз вспоминает Б. автор С. Кроме С. Б. упомянут в «Задонщине». В интерпретации имени Б. со времени открытия С. обозначились две тенденции: 1) это собственное имя древнерус. поэта-певца; 2) это нарицательное слово, обозначающее певца, поэта, сказителя вообще. В <i>Первом издании</i> С., в примеч. на с. 2 Б. назван «славнейшим в древности стихотворцем русским». В первоначальном тексте этой страницы говорилось, что «при Рюрике иль Святославле гремела лира его, ни по чему узнать не льзя»; после ее перепечатки предположение о времени жизни Б. было сформулировано еще более неопределенно: «...когда и при котором государе гремела лира его ни по чему узнать не льзя». Сходная с этой характеристика Б., но в сильно романтизированном виде, была дана <i>Н. М. Карамзиным</i> в «Пантеоне российских авторов» (1801): «Мы не знаем, когда жил Боян и что было содержанием его сладких гимнов; но желание сохранить имя и память древнейшего русского поэта заставило нас изобразить его в начале сего издания. Он слушает поющего соловья и старается подражать ему на лире» (Соч. СПб., 1848. Т. 1. С. 653). В примеч. к С. <i>Екатерининской копии</i> имя Б., с одной стороны, характеризовалось как собственное, но, с другой — тут же определялось и как нарицательное: «Сие имя Боян происходит, как думать надобно, от древняго глагола баю, говорю: по сему Боян не что другое, как разскащик, словесник, вития» (<i>Дмитриев Л. А.</i> История первого издания «Слова о полку Игореве». М.; Л., 1960. С. 326).<p><span class="page">148</span></p><p class="osn02">В нач. XIX в. господствовало представление о Б. как о конкретном «витии» древности и, одновременно с этим, обобщенном образе поэта-певца. <i>А. Х. Востоков</i> в примеч. к своей стихотв. повести «Светлана и Мстислав» в «Опытах лирических» (1806) вслед за В. Т. Нарежным утверждал, что рус. поэты, которые «должны были находиться при дворе государей древних», назывались «Баянами». Об этом, отмечает Востоков, «не говорит „Повесть о походе Игоря“, упоминающая только об одном Баяне, как о собственном имени; но нельзя ли предположить, что упомянутый песнотворец по превосходству назван общим именем Баяна, т. е.: баснослова, вития, рассказчика» (цит. по: <i>Востоков А. Х.</i> Стихотворения. Л., 1935. С. 391. (Б-ка поэта. Больш. сер.)). Так же понимает имя Б. <i>Пушкин</i> в «Руслане и Людмиле» — оно у него одновременно и имя собственное, и нарицательное: «Все смолкли, слушают Баяна...», «И струны громкие Баянов / Не будут говорить о нем!» (ПСС. АН СССР. 1937. Т. 4. С. 7, 42). Только поэтич. символом считал Б. <i>Вс. Миллер</i>: «Боян заменяет автору „Слова“ музу эпических поэтов» (Взгляд. С. 123—124), «В начале „Слова“ Боян введен как поэтическое украшение, а не как историческое лицо: имя вещего поэта, потомка божества, должно украсить произведение автора, возвысить его в глазах читателей» (С. 125). По мнению Миллера, «нет ни одной черты, которая могла бы быть реальной характеристикой исторического певца и притом русского, предшественника автора „Слова“» (С. 121). Само имя Б. Миллер считает не русским: «Боян лицо болгарское и попал в „Слово“ из болгарского источника» (С. 130).</p><p class="osn02">Предположение о болг. происхождении имени Б. высказывалось и до Миллера: Ю. Венелин считал, что Б. — болг. князь Боян Владимирович (ум. в 931), слывший в народе колдуном (Критическое исследование об истории болгар. М., 1849. С. 236—265). Однако еще в 1844 <i>В. Г. Белинский</i>, разбирая «Руслана и Людмилу», писал, что Пушкин, считая слово Б. «равнозначительным» таким словам, как «скальд, бард, менестрель, трубадур, миннезингер», «разделял заблуждение всех наших словесников, которые, нашед в „Слове о полку Игореве“ „вещего баяна, соловья старого времени...“, заключили из этого, что Гомеры древней Руси назывались баянами». Белинский утверждал, что «по смыслу текста „Слова“ ясно видно, что имя Баяна есть собственное, а отнюдь не нарицательное». Вместе с тем он отмечал, что «Баян „Слова“ так неопределенен и загадочен, что на нем нельзя построить даже и остроумных догадок» (Собр. соч. М., 1955. Т. 7. С. 365—366).</p><p class="osn02">В наст. время можно считать общепризнанным положение о том, что Б. — имя собственное, принадлежащее поэту-певцу, предшественнику автора С. Вместе с тем можно утверждать, что мы располагаем целым рядом не только догадок, но остроумных и весьма убедительных гипотез о Б. <i>А. Вельтман</i> в 1842 высказал предположение, что имя Б. — это искаженное имя <i>Яна Вышатича</i>, упоминаемого в ПВЛ: сообщая под 1106 о его смерти на 90-м году жизни, Нестор пишет, что слышал от Яна Вышатича много рассказов, которые записал с его слов в свою летопись. Вельтман полагает, что в первоначальном тексте С. перед именем Яна стояла частица «бо», на каком-то этапе переписывания текста С. переписчик соединил эту частицу с именем «Ян» и получился — «Боян». Возможность искажения имени Яна Вышатича</p><p><span class="page">149</span></p><p class="osn03">в Б. С. допускали <i>А. В. Лонгинов</i> и <i>Л. В. Черепнин</i> (<i>Лонгинов А. В.</i> Историческое исследование Сказания о походе северского князя Игоря Святославлича на половцев в 1185 г. Одесса, 1892. С. 89—91; <i>Черепнин Л. В.</i> «Повесть временных лет», ее редакции и предшествующие ей летописные своды // ИЗ. М., 1948. № 25. С. 328—329). Однако видеть в имени Б. искаженное написание какого-то др. древнерус. имени или искать это имя не в рус. источниках (кроме указанного предлагался еще ряд болг. персонажей с именем «Боян») нет оснований. <i>Е. В. Барсов</i>, резко выступивший против гипотезы Миллера, привел ряд данных, свидетельствующих о том, что имя Б. в Древней Руси существовало (см.: Слово. Т. 1. С. 338—339). Историко-археол. находки последнего времени не только подтвердили бытование имени Б. в Древней Руси, но свидетельствуют о его достаточно широкой распространенности. В Новг. перв. лет. упоминается «Бояня» улица, в Рядной грамоте Тешаты и Якима (1261—91) названо имя послуха Бояна (Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949. С. 317). Имя «Боян» встречается в трех новгородских берестяных грамотах (одна 80-х XI в., две — XII в.) (см.: <i>Арциховский А. В.</i>, <i>Янин В. Л.</i> Новгородские грамоты на бересте: Из раскопок 1962—1976 гг. М., 1978). Наконец, на стене киевской Софии (см. <i>София Киевская</i>) была обнаружена надпись (граффито), в которой сообщается о покупке княгинею «Всеволожей» (т. е. женой князя Всеволода) «земли Бояней» (земли, принадлежавшей когда-то какому-то Бояну). Открывший надпись <i>С. А. Высоцкий</i> датирует ее втор. пол. XII в. и высказывает предположение, что эта земля «некогда имела какое-то отношение к Бояну „Слова о полку Игореве“» (Древнерусские надписи Софии Киевской XI—XIV вв. Киев, 1966. Вып. 1. С. 71). <i>Б. А. Рыбаков</i> датирует граффито кон. XI в. и высказывает предположение, что запись могла быть сделана в близкое время к предполагаемому им году смерти Б. Правда, исследователь отмечает, что «текст граффито сам по себе не дает нам права отождествлять Бояна-песнотворца с Бояном-землевладельцем» (Русские летописцы... С. 417). О Б. как поэте, жившем во времена князя <i>Всеслава</i> (ум. 1101), писал в 1809 <i>Н. Грамматин</i> в «Рассуждении о древней русской словесности». Древнерус. певцом считал Б. <i>Е. Болховитинов</i>, включив его в свой «Словарь русских светских писателей». «Знаменитым русским поэтом» XI — нач. XII в. называл Б. <i>Ф. И. Буслаев</i>. Время творчества Б. он датирует, исходя из перечня имен тех князей, которым Б. пел свои песни-славы. Кроме того, этот перечень наводит Буслаева на мысль, что «связь Бояна с князьями тмутороканскими и черниговскими, вероятно, заслуживает некоторого внимания» (Русская поэзия... С. 392). Буслаев считает, что текст С. донес до нас несколько отрывков из произведений Б., процитированных автором С. Это две припевки Б., имеющие характер притчи, — «Ни хытру, ни горазду...» и «Тяжко ти головы...» и пять отрывков из песен Б.: «Тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше...», «Тогда при Олз<font class="old">ѣ</font> Гориславличи...», «Уже бо, братие, невеселая година въстала...», «На Немиз<font class="old">ѣ</font> снопы стелютъ головами...», «Не буря соколы занесе чресъ поля широкая...».</p><p class="osn02">Барсов, подчеркивавший тесную связь автора С. с творчеством Б., вместе с тем считал, что автор С. «весьма мало внес Бояновых словес в свое произведение» (Слово. Т. 1. С. 308). Если приводившиеся ранее предположения о вставках в С. из соч. Б. имели в виду</p><p><span class="page">150</span></p><p class="osn03">отдельные небольшие фразы, то в наши дни писатель <i>А. Л. Никитин</i> пошел гораздо дальше своих предшественников. Он считает, что вообще бо́льшая часть текста С. не что иное, как переработка, применительно к событиям похода Игоря, соч. Б., посвящ. Святославу Ярославичу и его сыновьям и написанного Б. за сто лет до похода Игоря — в кон. 1084 — нач. 1085. По Никитину, основной причиной, побудившей автора С. обратиться к соч. Б., которое, по его словам, «послужило своего рода матрицей для автора „Слова о полку Игореве“» (Испытание «Словом». № 6. С. 226), «были солнечные затмения, предшествовавшие началу обоих походов» (Там же. № 7. С. 183). По Никитину получается, что все, что рассказывает автор С., уже было в произведении Б.: «...изображение похода, быть может, со зловещими предзнаменованиями, картины битвы с „погаными степняками“, гибель героев или плен, последовавшие затем горе „земли“ и, возможно, обращение к князьям с просьбой о помощи» (Там же. № 6. С. 226). Гипотеза Никитина, таким образом, превращает С. во второстепенный памятник древнерус. лит-ры. В его построениях много явных натяжек, произвольного толкования текста С., ошибок.</p><p class="osn02">В 1912 <i>А. С. Архангельский</i> в энциклопедич. статье о Б. дал подробный обзор всех гипотез о нем, имевшихся к этому времени, и подытожил результаты изучения данного вопроса.</p><p class="osn02">Связь Б. с тмутараканскими и черниговскими князьями подчеркивал <i>А. С. Орлов</i> (Слово о полку Игореве. М., 1923); он относил время жизни Б. к XI — нач. XII в. и считал, что Б. был таким же княж. певцом, как и автор С. Как о бесспорном факте, о тмутараканском происхождении Б. и тесной связи его с черниговскими князьями писал <i>Н. В. Шляков</i>, который пытался воссоздать биографию Б. По его гипотезе, Б. родился не позже 1006 и умер вскоре после смерти Всеслава (1101). Первым произведением Б. была песнь о единоборстве <i>Мстислава Владимировича</i> с <i>Редедей</i>. По мнению Шлякова, «в летописи мы имеем следы Бояновых песен, и летописец пользовался ими как источником для своих сведений» (Боян. С. 495). Начав свою песнотворч. деятельность в Тмутаракани, Б. затем перешел в Чернигов. Шляков предполагает, что одно время Б. находился при дворе Ростислава Владимировича (ум. 1066), затем перешел на службу к Святославу Ярославичу (ум. 1076), воспевая деяния его и его семьи, «тесно связав особенно свою судьбу с судьбою его старшего сына — энергичного Олега» (С. 498). О том, что Б. был песнотворцем или придворным поэтом Святослава Ярославича и его сына <i>Олега</i>, писал <i>М. Н. Тихомиров</i>. Он отмечает, что все заимствования из «похвальных слов» Б. в С. «относятся к определенному и сравнительно узкому промежутку времени. В них говорится о пребывании полоцкого князя Всеслава на Киевском столе (1068 г.), ... о смерти „красного“ <i>Романа Святославича</i> (1079 г.), о смерти <i>Бориса Вячеславича</i> (1078 г.). О самом Олеге Святославиче говорится как о младом и храбром князе, внуком которого был <i>Игорь Святославич</i>, герой поэмы. Следовательно, Боян писал про молодого Олега, когда тот еще был „Гориславичем“, т. е. до 1094 г. С этого года Олег уже прочно сидел на отцовском столе и борьба за Чернигов окончилась» (Боян и Троянова земля. С. 175—176). Тихомиров считает, что автору С. произведения Б., из которых он черпал сведения о событиях XI в., могли быть известны как в устной передаче, так и в письменной форме.</p><p><span class="page">151</span></p><p class="osn03">«Не подлежащую сомнениям» связь Б. с «домом чернигово-тмутараканских князей» подчеркивает Рыбаков. Ранний период песнотворчества Б. он относит ко времени княжения Мстислава Храброго (ум. 1036), ратные подвиги которого воспевал Б. После смерти Мстислава Б., как считает Рыбаков, оказался при дворе киевского вел. князя Ярослава, к которому перешли черниговские и тмутараканские владения умершего бездетного Мстислава. Затем Б. снова вернулся в Тмутаракань. Большинство исследователей, имея в виду припевку Б. о Всеславе Полоцком — «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда Божиа не минути», считают, что Б. умер после смерти Всеслава (1101). Рыбаков полагает, что эта «припевка» не имеет датирующего значения: «Из этих слов, во-первых, не видно, что Божий суд уже настиг Всеслава, а во-вторых, следует учесть, что „предсказать“ смерть Всеслава можно было, и не дожидаясь факта его смерти» (Русские летописцы... С. 414, примеч. 14). По его мнению, последняя припевка Б. в С. «Тяжко ти головы кром<font class="old">ѣ</font> плечю, зло ти т<font class="old">ѣ</font>лу кром<font class="old">ѣ</font> головы» «была, вероятно, взята из какой-то торжественной оды по случаю возвращения Олега с молодой женой и утверждения его в отцовских и братских владениях в Тмутаракани» (С. 414), что происходило в 1083. Б., пишет Рыбаков, «был связан с Мстиславом, затем с Ярославом старым, потом с его сыном Святославом и сыновьями Святослава — Романом и Олегом, родоначальником Ольговичей. Гусли Бояна зазвучали еще до 1036 г. и продолжали рокотать славы князьям вплоть до 1083 г., т. е. на протяжении около полувека» (С. 415). Рыбаков связывает с именем Б. создание былины о Соловье Будимировиче, которая, по предположению <i>А. И. Лященко</i>, повествует о сватовстве Гаральда Норвежского к дочери Ярослава Елизавете в 1040-е XI в. (<i>Рыбаков Б. А.</i> Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 78—85).</p><p class="osn02">В отличие от большинства исследователей, <i>В. Ф. Ржига</i> возражает против приурочивания творчества Б. к черниговской ветви княж. рода: «На деле это был песнотворец более широкого размаха и более глубокой исторической преемственности» (Несколько мыслей... С. 430). По его определению, Б. — певец-поэт широкого полит. кругозора, «не ограниченный рамками воспевания какой-нибудь одной княжеской ветви» (С. 431).</p><p class="osn02"><i>Л. Е. Махновец</i> считает, что «припевка» Б. «Тяжко ти головы кром<font class="old">ѣ</font> плечю, зло ти т<font class="old">ѣ</font>лу кром<font class="old">ѣ</font> головы» имеет в виду князя Святослава Игоревича и его трагическую гибель в 972 (он был убит печенегами, а из его черепа сделана чаша для питья). И остальные князья, с которыми в С. связывается имя Б., по мнению Махновца, — герои песен Б., а не его современники: «Боян лишь воспевал давние времена и прославлял деяния давних князей, которые были достойны славы, т. е. тех, которые вошли в историю как личности героические, выдающиеся» (Про автора. С. 212). Из этого Махновец заключает, что для определения времени жизни Б. упоминаемые в С. князья — герои его песен значения не имеют. Махновец относит время творчества Б. к сер. XII в., а автора С. называет его непосредственным учеником, по всей видимости, знавшим Б. лично.</p><p class="osn02">Не менее чем личность Б. интересовал исследователей вопрос о характере его поэтич. творчества. По мнению Буслаева, поэзия Б. отвечала требованиям нар. эпоса того времени. «Боян, — писал</p><p><span class="page">152</span></p><p class="osn03">он, — сам пел свои песни, подобно другим народным певцам, и сопровождал свои песни струнным инструментом» (Русская поэзия... С 394). Нар. певцом, подобным «позднейшим бандуристам, кобзарям и гуслярам, которые ходили по селам и на торжищах и праздничных играх распевали народные думы под звуки музыкального инструмента», считал Б. <i>А. Н. Афанасьев</i> (Поэтические воззрения славян на природу. М., 1865. Т. 1. С. 408). Барсов также считал, что «живое и быстрое» творчество Б. «имело характер не книжных произведений, а живой народной песни: оно было творчество струнное» (Слово. Т. 1. С. 303). Вместе с тем, однако, Барсов пишет: «Основа, план и стилистические приемы Бояновых творений указывают, что его песни, как и „Слово“ при всей своей внутренней и глубочайшей связи с живым народным песнетворчеством, существенно отличались от этого последнего... Это была поэзия возвышающаяся над народною, предполагающая художественное развитие дружинного, исторического эпоса на героической основе» (С. 307). Специально поэтике творчества Б. посвящена статья Г. Н. Поспелова. Связывая творчество Б. с эпич. традициями, Поспелов подчеркивает, что «песни Бояна и былины — это две разные стадии в развитии русского героического эпоса» (К вопросу о стиле... С. 43). Он так характеризует стиль и жанр этого древнерус. поэта-певца: «Боян был, по-видимому, самым талантливым в Киевской Руси создателем лирико-эпических кантилен как второй ступени развития песенного героического эпоса, уже выделившегося когда-то из обрядового хора, но еще не усвоившего себе того „эпического схематизма“, который характерен для следующей, „былинной“ его стадии» (там же). Связь творчества Б. с приемами нар. творчества отмечал Ржига, который особенно подчеркивал, что Б. был «не только знаменитым киевским песнотворцем XI в., но и выдающимся музыкантом своего времени» (Несколько мыслей... С. 431). <i>Д. С. Лихачев</i>, соглашаясь с точкой зрения <i>И. У. Будовница</i>, что Б. был придворным поэтом, говорит о «бравурном» характере его песнотворчества и отмечает: «Очевидно Боян и не был подлинно народным поэтом» (Ист. и полит. кругозор. С. 30).</p><p class="osn02">В конце прошлого века М. Г. Халанский высказал предположение о скальдич. характере творчества Б. Он отметил, что определение Б. «Велесовым внуком», даваемое автором С., «находит себе ближайшие параллели в образах поэзии скандинавских скальдов» (Южно-славянские сказания о кралевиче Марке. Варшава, 1894. С. 214). Эта точка зрения была развита <i>Д. М. Шарыпкиным</i>. Песнотворчество Б. в стадиально-типологич. отношении находится в сродстве с поэзией скальдов. Хвалебные песни властителям-князьям «как скальдов, так и Бояна, представляют собой стадию, промежуточную между фольклором и литературой» («Рек Боян и Ходына...» С. 196). Б. либо непосредственно был «знаком со скандинавской скальдической традицией, а может быть, и учился у варяжских скальдов» (Там же). Если признать, что творчество Б. было связано со скальдич. традицией, то это будет служить аргументом в пользу конъектуры И. Забелина «Рек Боян и Ходына». Именно в традициях скальдич. поэзии «певцы обменивались присловьями в амебейном чередовании, импровизируя в заданных традицией формулах» (Там же. С. 199). Становится понятным, почему двум лицам принадлежит афоризм, состоящий всего</p><p><span class="page">153</span></p><p class="osn03">из двух фраз второй певец при подобного рода поэтич импровизациях-состязаниях досказывал недосказанное первым исполнителем.</p><p class="osn02">Я. Б. Боровский, по существу никак не обосновывая свою догадку, считает, что во фразе «<i>Слова</i>» <i>Даниила Заточника</i> «Дивья за буяном кони паствити, а за добрым князем воевати» под Буяном следует подразумевать Б. Он так трактует смысл этой фразы: «Выражение „хорошо за Бояном коней пасти“, то есть за внуком Велеса, покровителя скотоводства и поэзии, могло иметь значение: хорошо следовать умелому певцу. Сравним современное „оседлать Пегаса“, что значит „стать поэтом“, „ощутить вдохновение“» (Особа віщого Бояна... С. 52).</p><p class="osnmal02"><i>Лит.: Вельтман А.</i> Упоминаемый «бо Ян» в Слове о полку Игореве есть старец Ян, упоминаемый Нестором // Москв. 1842. № 1. С. 213—215; <i>Буслаев Ф.</i> Русская поэзия XI и начала XII века // <i>Буслаев Ф.</i> Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1961. Т. 1. Русская народная поэзия. С. 377—400; <i>Барсов.</i> Слово. Т. 1. С. 299—390; <i>Забелин И.</i> Заметка об одном темном месте в «Слове о полку Игореве» // Археол. изв. и заметки. 1894. № 10. С. 297—301; <i>Архангельский А.</i> Боян // Новый энциклопедич. словарь. СПб., (1912). Т. 7. Стб. 754—759; <i>Перетц.</i> Слово. С. 135—136; <i>Шляков Н. В.</i> Боян // ИпоРЯС. Л., 1928. Т. 1., кн. 2. С. 483—498; <i>Айналов Д. В.</i> Заметки к тексту «Слова о полку Игореве». III. На каком инструменте играл Боян? // ТОДРЛ. 1940. Т. 4. С. 157—158; <i>Поспелов Г. Н.</i> К вопросу о стиле и жанре творчества Бояна вещего // Докл. и сообщ. филол. ф-та МГУ. М., 1947. Вып. 2. С. 42—45; <i>Будовниц И. У.</i> Идейное содержание «Слова о полку Игореве» // Изв. АН СССР. 1950. Т. 7. Сер. истории и философии. № 2. С. 154—156; <i>Тихомиров М. Н.</i> Боян и Троянова земля // Слово. Сб. — 1950. С. 175—187; <i>Ржига В. Ф.</i> Несколько мыслей по вопросу об авторе «Слова о полку Игореве» // ИОЛЯ. 1952. Т. 11, вып. 5. С. 428—438; <i>Адрианова-Перетц В. П.</i> «Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы XI—XIII вв. Л., 1968. С. 13—21, 51—52; <i>Боровський Я. Є.</i> 1) Особа віщого Бояна в пам’ятках давнього письменства // Рад. літ. 1970. № 6. С. 49—53; 2) Віщий Боян із «Слова о полку Ігоревім» // Укр. мова и літ-ра в школі. Київ, 1981. № 10. С. 26—31; <i>Рыбаков Б. А.</i> Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972. С. 410—417; <i>Шарыпкин Д. М.</i> 1) «Рек Боян и Ходына...»: (К вопросу о поэзии скальдов и «Слове о полку Игореве») // Сканд. сб. Таллинн, 1973. Т. 18. С. 195—202; 2) Боян в «Слове о полку Игореве» и поэзия скальдов // ТОДРЛ. 1976. Т. 31. С. 14—22; <i>Сокол М. Т.</i> Биографическая ремарка о Бояне // Некоторые проблемы отеч. историографии и источниковедения. Днепропетровск, 1976. С. 23—34; <i>Никитин А. Л.</i> 1) Наследие Бояна в «Слове о полку Игореве»: Сон Святослава // Слово. Сб. — 1978. С. 112—133; 2) Испытание «Словом» // Новый мир. 1984. № 5. С. 182—206; № 6. С. 211—226; № 7. С. 176—208 (то же: <i>Никитин А. Л.</i> Точка зрения: Документ. повесть. М., 1985. С. 133—278) [рец.: <i>Дмитриев Л. А.</i> Испытание «Словом» // Сов. культура. 1985. 17 сент. С. 6; <i>Лихачев Д. С.</i> 1) В защиту «Слова о полку Игореве» // ВЛ. 1984. № 12. С. 80—99; 2) Против дилетантизма в изучении «Слова о полку Игореве» // Исследования «Слова». С. 183—196; <i>Робинсон М. А., Сазонова Л. И.</i> Несостоявшееся открытие («поэмы» Бояна и «Слово о полку Игореве») // РЛ. 1985. № 2. С. 100—112 (то же: Исследования «Слова». С. 197—219)]; <i>Баскаков.</i> Тюркская лексика. С. 143—146; <i>Тищенко В. И.</i> Загадки «темных мест» в «Слове о полку Игореве» // РР. 1985. № 3. С. 119—121, 124; <i>Толочко З. П. </i>З приводу скальдич. традицій у творчості Віщого Бояна // Укр. іст. журнал. 1987. № 8. С. 121—125; <i>Демин А. С.</i> Куда растекался мыслию Боян? // Слово. Сб. — 1988. С. 54—61; <i>Макеев Л. Н.</i> Древнерусское имя Боян // РР. 1989. № 2. С. 112—117; <i>Махновец</i>. Про автора. С. 208—215; <i>Пушик С.</i> Дараби пливуть у легенду. Київ, 1990. С. 26—34.</p><p class="osnmal01">СИЭ; <i>Булахов.</i> Энциклопедия.</p><p class="podpis">Л. А. Дмитриев</p>... смотреть

БОЯН

БОЯН — др.-рус. поэт-певец; жил, как предполагается, во второй пол. XI — нач. XII в. Благодаря высокому исполнительскому мастерству Б. стал легендарным... смотреть

БОЯН

XI в.) древнерусский поэт-певец, известный по упоминанию в "Слове о полку Игореве" (ПАМЯТНИК), где он упомянут семь раз. Б., без сомнения, имя собственное. Хотя имя Б. действительно существовало на Руси, многие исследователи, начинач с А. X. Востокова и А С. Пушкин считали, что в данном случае это возеденное в ранг собственного имени нарицательное существительное "баян" (от "баяти"), означавшее на Руси певца т. е. равнозначное по значению словам "скальд", "бард". По предположению А. X. Востокова (1821 г.), "упомянутый песнетворец по превосходству назван общим именем Баяна" (Стихотворения.-Л., 1935.-С. 391), т.е. имя означало "Поэт с большой буквы". Сказанное о Б. автором "Слова о полку Игореве" позволяет составить досели не ясное представление о нем. По мнению многих исследователей, Б.-княжеский, придворный певец, живший в XI-нач. XII в. и связанный с чернигово-тмутороканскими князьями. Это мнение основано на указании в "Слове о полку Игореве" имен тех князей, которым слагал свои хвалебные песни Б. Он пел славы "старому Ярославу, храбром Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълкы касожьскыми, красному Романови Святъславличю" Кроме того, автор "Слова" приводит две припевки Б., одна из которых была пропета в адрес Всеслава Полоцкого, а вторая жене Олега Святославича. В "Слове" указывается также, что Б. был песнетворцем Святослава Ярославича. Анализируя эти сведнния Б. А. Рыбаков приходит к выводу, что Б. вначале был связан с черниговким и тмутороканским князем Мстиславом Храбрым, затем с великим князем киевским Ярославом, к которому перешли черниговские и тмутороканские владения умершего бездетным Мстислава, потом с сыном Ярослава - Святославом наконец, с сыновьями последнего- Романом и Олегом. По мнению Рыбакова "гусли Бояна" звучали еще до 1036 г (год смерти Мстислава.-Л. С.) и продолжали рокотать славы князьям вплоть до 1083 г. (год возвращения Олегом Тмуторокани). По мнению других исследователей Б. продолжал творить по крайней мере до 1101 г.-года смерти Всеслава Полоцкого. Именно по поводу его смерти, как полагают исследователи, была сложена Б. припевка о том, что "ни хытру, ни горазду... суда божиа (т. е. смерти.- Л. С.) не минути". Таким образом, получается, что Б , уже как опытный поэт-певец, пел более 80 лет, что едва ли возможно. Думается, следует с большим доверием отнестись к прямому указанию автора "Слова", что Б. был княжеским певцом Святослава, воспевавшим, в частности, и старое (т. е. минувшее) время Ярослава: "Рек Боян и Ходына, Святъславля песнотворця старого времени Ярославля..." Как придворный певец Святослава, Б. воспевал не только его самого, но и отца Святослава - Ярослава, и сыновей Святослава - Романа и Олега, а также и других князей этого рода. Очевидно, творчество Б. не ограничивалось воспеванием чернигово-тмутороканских князей, о чем свидетельствует, в частности, припевка по поводу "Всеслава Полоцкого. Вероятно, как предполагал В. ф. Ржига, возражавший против приурочения творчества Б. к черниговской ветви князей, Б. был "песнетворец более широкого размаха" и более широкого политического кругозора (Ржига В. Ф. Несколько мыслей по вопросу об авторе "Слова о полку Игореве"//ИОЛЯ.- 1952-Т. 11, вып 5.-С. 428-438) Фраза "Боян бо вещий, аще кому хо ше песнь творит, то растекашется мыслию (некоторые исследователи читают "мысию", т е. белкой. Л. С.) по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы", по мнению Е. Л. Мороз, Д. М. Шарыпкина и других, выражает представление о Б. как человеке, обладающем, подобно шаману, сверхъестественной силой, способностью к оборотничеству, к путешествию по трем сферам космоса: по небу - в образе орла, по земле в образе волка, по соединяющему их мировому древу в образе белки (мыси). Такое толкование данной фразы подтверждается тем, что "стихотворная импровизация в древности воспринималась как магический обряд, сопровождающийся мистическими превращениями" (Шарыпкин Д. М. Боян в "Слове...". С. 17) Правда, далее автор "Слова" дает понять, что не разделяет представления о мистическом характере творчества Б. (см. об этом: Соколова Л. В. Зачин в "Слове о полку Игореве". С. 67). Из "Слова" ясно также, что Б., как и скальды, продолжавшие традиции языческих певцов, пел нечто вполне определенное, однозначное по смыслу: либо славу, либо хулу, руководствуясь своим "замышлением", т. е. замыслом, не стремясь при этом непременно следовать исторической правде. Рассуждая о том, как бы спел Б о походе Игоря, автор "Слова" сочиняет "под Бояна" две песни: одна из них - хула, в которой полки Игоря сравниваются со стадами галок, бегущими на свою погибель через поля широкие к Дону, а вторая - слава, которую "вещий" Б., всемогущий "Велесов внук", смог бы спеть Игорю, несмотря на его поражение. С точки зрения жанра произведения Б. являлись, по всей вероятности, лиро-эпическими песнями, содержащими не рассказ о событии, а лирический отклик на него, оценку этого события, прославление или осуждение участников этого события. Песни Б., вопреки мнению Ф. И. Буслаева, А. Н Афанасьева, Г. Н. Поспелова и др , нельзя причислять к устному народному творчеству. В стадиально-типологическом отношении их можно сопоставлять с творчеством скальдов, как предложили М. Г. Халанский и Д. М Шарыпкин, а также с творчеством древнеирландских филов, кельтских бардов и др. Шарыпкин предполагает, что подобно тому, как скальды "обменивались присловьями в амебейном чередовании, импровизируя в заданных традицией формулах", так и Б. мог исполнять свои песни в паре с другим певцом, о чем, по его мнению, свидетельствует фраза "Слова": "Рек Боян и Ходына, Святъславля песнотворца..." (Шарыпкин Д. М "Рек Боян и Ходына" С. 199). Однако с точки зрения поэтики песни Б. вряд ли можно сопоставлять, как предлагает Шарыпкин, с песнями скальдов, для которых характерны строгое следование схеме, усложненная образность, в частности многочисленные перифразы-кеннинги, "темный" стиль. Как можно судить по двум припевкам Б., приведенным в "Слове", и двум фрагментам, сочиненным автором "Слова" "под Бояна", последний использовал в своем творчестве традиционные изобразительные средства русской поэзии, в том числе и народной (ср., например, отрицательный параллелизм во фразе: "Не буря соколы занесе чрес поля широкая. галицы стады бежат к Дону великому"). Характеристикой стиля песен-слав Б. может служить вторая песня "под Бояна", особенно входящая в нее похвала курянам-кметям с ее бравурностью, быстрым, энергичным ритмом и, вероятно, устойчивыми, трафаретными выражениями дружинной поэзии. Таким образом, можно говорить о Б. как о представителе дружинной поэзии с ее тематической заданностью и однозначностью (либо слава, либо хула), субъективным отражением событий, трафаретностью и афористичностью выражений, бравурностью песен-слав, меняющимся ритмом. Автор "Слова о полку Игореве" приводит две припевки Б., имеющие характер афоризмов. Одна из них, приведенная выше, была произнесена в адрес Всеслава Полоцкого, а друга" была обращена к жене Олега Святославича, тмутороканского "кагана": "Тяжко ти головы кроме плечю; зло ли телу кроме головы". ) Некоторые исследователи полагают что в "Слове" есть, кроме того, скрытые цитаты из песен Б. Ф. И. Буслав считал отрывками из песен Б. пять фрагментов "Слова", четыре из которых-это лирические отступления автора "Слова" о событиях XI в. и один припевка, сочиненная автором "Слова" от имени Б. по повода похода Игоря: "Не буря соколы..." Еще дальше пошел писате А. Л. Никитин. По его мнению, большая часть текста "Слова" - это переработка, применительно к событиям похода Игорч, сочинения Б., посвященного Святосла Ярославичу и его сыновьям, написанного Б. в конце 1084-1085 г. Однако у нас нет никаких оснований приписывать Б. что-либо из текста "Слова", кроме двух фрагментов, атрибутированных ему автором "Слова". Лит.: Буслаев Ф. И. Русская поэзия ХI- начала XII в. // Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства СПб. 1861. Т. 1-С 377-400; Шляков Н. М. Боян // ИпоРЯС -1928 - Т. 1, кн.2- С 483-498, Поспелов Г. Н. К вопросу о стиле и жанре творчества Бояна Вещего // Докл. и сообщ. филолог. фак-та МГУ - 1947. Вып. 2-С 42-45. Рыбаков Б. А. Русские летописцы и автор "Слова о полку Игореве".-М., 1972 - С 410-417. Шарыпкин Д. М. 1) "Рек Боян и Ходына . ". К вопросу о поэзии скальдов и "Слове о полку Игореве" // Скандинавский сборник. Таллинн, 1973 Т. 18-С. 195-202; 2) Боян в "Слове о полку Игореве" и поэзия скальдов // ТОДРЛ -1976- Т. 31 - С. 14-22; Лихачев Д. С. В защиту "Слова о полку Игореве"//ВЛ 1984- № 12 С 80-99; Никитин А. Л. Испытание "Словом" // Новый мир.- 1984-№5-С 182-206, №6-С 211-226 №7 С 176-208; Робинсен М. А., Сазонова Л. И. Несостоявшееся открытие: "Поэмы" Бояна и "Слово о полку Игореве" // Рус. лит.- 1985-№2.-С. 100-112; Соколова Л. Д. Зачин в "Слове о полку Игореве" // Исследования "Слова о полку Игореве" - Л., 1986.-С. 65-74, Дмитриев Л. А. Боян // Слоаварь книжников.- Выл. 1.- С. 83-91. Л. В. Соколова... смотреть

БОЯН

1.(Boian) - неолитич. культура, распространенная на терр. Румынии, Болгарии, Молдавской ССР (4 тыс. до н. э.). Назв. по поселению на оз. Боян в Румынии... смотреть

БОЯН

БОЯ́Н• "БОЯН"- літ.-наукова газета, орган "москвофілів". Виходила у Львові 1867 щотижня з 1 квітня по 14 грудня. Редагував В. Стебельський, потім Л. Ми... смотреть

БОЯН

ПОЕ́Т (автор віршованих творів), СПІВЕ́ЦЬ уроч., РИМА́Ч зневажл., ПОЕ́ТИК зневажл., ПІЇ́Т (ПІЇ́ТА) заст., книжн., ірон., ВЕРСИФІКА́ТОР заст., ірон., БО... смотреть

БОЯН

БОЯНв восточнославянской мифологии эпический поэт-певец. Известен по «Слову о полку Игореве» (имя Б. встречается также в надписях Софии Киевской и в но... смотреть

БОЯН

Боян -а, муж. Слав. редк.Отч.: Боянович, Бояновна; разг. Бояныч. Происхождение: (От бой- (ср. боец, бой)) Именины: 10 апр. Словарь личных имён. ... смотреть

БОЯН

(2-я пол. XI — н. XII в.), древнерусский поэт. Произведения Бояна являлись величальными песнями-славами русским князьям; их исполнение сопровождалось и... смотреть

БОЯН

БОЯ́Н, а, ч., поет.Співець, поет.Складають нам пісні задумані бояни, ашуги дальніх гір і голубих степів (В. Сосюра);Міцкевичу, північному бояну, Цей кр... смотреть

БОЯН

Боян – легендарный поэт-певец. Имя его встречается в надписях Софии Киевской и в новгородском летописце: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекаешется мыслию по древу, серам вълком по земли, шизым орлом под облакы». Его постоянный эпитет «Велесов внук». Пел он о богах, пел о богатырях, пел и о русских князьях. Его прародитель – бог мудрости Велес, а потому Боян умеет слышать голоса птиц и зверей, а потом перелагать их на язык человеческий. Струны его гуслей – живые, персты его – вещие. Боян один из немногих, кто умеет слышать пророчества птицы Гамаюн, кому навевает сладкие сны Алконост, кто не убоится смертоносных песнопений Сирина.... смотреть

БОЯН

2-я пол. XI - н. XII в.), древнерусский поэт. Произведения Бояна являлись величальными песнями-славами русским князьям; их исполнение сопровождалось игрой на гуслях. В древнерусской мифологии Боян - "Велесов внук" (потому что его прародителем считается бог Велес). Боян понимал язык птиц и зверей и пересказывал его на человеческий. Песни Бояна - о богах, богатырях и князьях. Имя Бояна упоминается в надписях Софии Киевской, в Новгородских летописях, в "Слове о полку Игореве". В последнем о нем говорится: "Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслию по древу, серым вълком по земли, шизым орлом под облакы".... смотреть

БОЯН

- др.-рус. поэт-певец, семь раз упоминаемый в "Слове о полку Игореве". "Боянъ бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслию по древу, серым вълком по земли, шизым орлом под облакы..." Личности Б. и характеристике его творчества посвящена обширная исследовательская литература. Большинство исследователей признает историческую реальность Б. Характер его творчества реконструируется на основе тех фрагментов "Слова", к-рые рассматриваются как цитаты из произв. Б.... смотреть

БОЯН

БОЯН (Баян), русский песнотворец 11 - 12 вв., слагавший песни-славы в честь подвигов князей. Впервые упомянут в "Слове о полку Игореве" ("соловей старого времени", "вещий" певец); в "Задонщине" назван "в Киеве гораздым гудцом". Имя стало нарицательным для обозначения поэта. У А.С. Пушкина в "Руслане и Людмиле" имя Баяна употреблено в собственном и в нарицательном значениях. <br>... смотреть

БОЯН

Боян Боя́нимя собств., древний певец в "Слове о полку Игореве". Наиболее очевидным является сближение с бой. Менее удачно возведение к тюрк.: казах., а... смотреть

БОЯН

(Баян), русский песнотворец 11 - 12 вв., слагавший песни-славы в честь подвигов князей. Впервые упомянут в "Слове о полку Игореве" ("соловей старого времени", "вещий" певец); в "Задонщине" назван "в Киеве гораздым гудцом". Имя стало нарицательным для обозначения поэта. У А.С. Пушкина в "Руслане и Людмиле" имя Баяна употреблено в собственном и в нарицательном значениях.... смотреть

БОЯН

корень - БО; суффикс - ЯН; нулевое окончание;Основа слова: БОЯНВычисленный способ образования слова: Суффиксальный∩ - БО; ∧ - ЯН; ⏰Слово Боян содержит ... смотреть

БОЯН

сущ.1. шутл. что-либо старое, замусоленное; давно устаревший анекдот или история см. тж боянист 2. нарк. см. шприц Синонимы: баян, певец, песнотворец,... смотреть

БОЯН

имя собств., древний певец в "Слове о полку Игореве". Наиболее очевидным является сближение с бой. Менее удачно возведение к тюрк.: казах., алт. Bajan, чув. pojan, монг. bajan "богатый", в пользу которого высказывается Мелиоранский, ИОРЯС 7, 2, 282 и сл.; Корш, AfslPh 9, 487 и сл. Последний ссылается на наличие подобного имени у аваров и булгар.... смотреть

БОЯН

БОЯН, археологическая культура эпохи неолита (4-е тыс. до н. э.), на территории Румынии, Болгарии и Молдавии. Название по оз. Боян (Румыния). Остатки поселений, орнаментированная керамика. Хозяйство: земледелие, скотоводство, охота, рыболовство.<br><br><br>... смотреть

БОЯН

БОЯН - археологическая культура эпохи неолита (4-е тыс. до н. э.), на территории Румынии, Болгарии и Молдавии. Название по оз. Боян (Румыния). Остатки поселений, орнаментированная керамика. Хозяйство: земледелие, скотоводство, охота, рыболовство.<br>... смотреть

БОЯН

БОЯН , археологическая культура эпохи неолита (4-е тыс. до н. э.), на территории Румынии, Болгарии и Молдавии. Название по оз. Боян (Румыния). Остатки поселений, орнаментированная керамика. Хозяйство: земледелие, скотоводство, охота, рыболовство.... смотреть

БОЯН

БОЯН, археологическая культура эпохи неолита (4-е тыс. до н. э.), на территории Румынии, Болгарии и Молдавии. Название по оз. Боян (Румыния). Остатки поселений, орнаментированная керамика. Хозяйство: земледелие, скотоводство, охота, рыболовство.... смотреть

БОЯН

- археологическая культура эпохи неолита (4-е тыс. до н. э.), натерритории Румынии, Болгарии и Молдавии. Название по оз. Боян (Румыния).Остатки поселений, орнаментированная керамика. Хозяйство: земледелие,скотоводство, охота, рыболовство.... смотреть

БОЯН

сочинитель и исполнитель песен на Руси в конце XI - нач. XII вв. Имя Бояна упоминается в "Слове о полку Игореве" и "Задонщине". Впоследствии оно приобрело нарицательное значение - так стали называть певцов, сказителей, поэтов.... смотреть

БОЯН

БОЯН.См. Буян1.

БОЯН

-а, ч., поет. Співець, поет.

БОЯН

культура развитого неолита Молдавии, Румынии и Болгарии. 3500-2700 г. до н.э. Керамика украшена геометрическими фигурами, инкрустированными белой пастой.... смотреть

БОЯН

імен. чол. роду, жив.

БОЯН

культура развитого неолита Молдавии, Румынии и Болгарии. 3500-2700 г. до н.э. Керамика украшена геометрическими фигурами, инкрустированными белой пастой.... смотреть

БОЯН

Боян, -а, м. Слав. редк. Отч.: Боянович, Бояровна; разг. Бояныч. Производные: Боня; Яна (Яня). [От бой- (ср. боец, бой).]

БОЯН

див. письменник

БОЯН

боя́н іменник чоловічого роду, істота співець, поет

БОЯН

-а, ч. , поет. Співець, поет.

БОЯН

- устаревший вопрос, см. свечка .

БОЯН

БОЯН БОЯН. См. баян.

БОЯН

мужественный боец.

БОЯН (БАЯН)

в русской мифологии эпический поэт-певец

БОЯН (БАЯН)

Боян или баян - певец, имя которого несколько раз упоминается в "Слове о полку Игореве". Самое слово "боян" или "баян" (две эти формы исстари употребляются безразлично; одно и то же лицо называется то Боян, то Баян) - хорошо известно у всех славян: у русских, болгар, сербов, поляков, чехов. Происходит от старославянского "ба[jon]ти", означавшего, с одной стороны: "ворожить", "заговаривать", с другой - "баснословить". Отсюда старославянские слова: "баальник", "баальница", "волхв", "ворожея"; "баание", "ба[jon]ние" - ворожба, "басня"; "ба[jon]ник", "ба[jon]н" - баятель, "incantator". Отсюда и позднейшие русские формы: "баян", "боян", "балян" - краснобай, байщик, знающий сказки, басни; белорусская "баюн" - охотник болтать, сказочник. Вместе с значением нарицательным у всех славян слово "баян", "боян" встречается и как имя собственное, как название реки, местности или лица.Так, например, у болгарского царя Симеона один из сыновей назывался Боян; в Болгарии есть местность Бояново. В Новгороде издавна была известна улица Бояня; в Калужской губернии до сих пор существует деревня Бояновка. Автор "Задонщины", грамотей начала XV века, вспоминает "вещего Бояна в городе в Киеве, гораздо гудца", который "пояше славу русским князем"... На основании фактических упоминаний о Бояне в "Слове о полку Игореве" имя это первыми издателями этого памятника было внесено и в русскую науку как имя исторического лица, "славнейшего в древности стихотворца русского". Одновременно с этим в "Пантеон российских авторов" оно вносится Карамзиным . "Мы не знаем, - замечает он, - когда жил Боян, и что было содержанием его сладких гимнов". Из некоторых мест "Слова" Карамзин заключает, что Боян жил при князе полоцком Всеславе I ("Пантеон российских авторов", 1801). Позднее в "Истории Государства Российского" излагая "Слово о полку Игореве", его источниками, образцами для автора Карамзин считает "богатырские сказки", песни бояновы и других многих стихотворцев, которые исчезли в пространстве семи-восьми веков". Митрополит Евгений энергично восстает против всяких сомнений в исторической подлинности Бояна и вносит имя его как древнерусского певца в свой "Словарь светских русских писателей" (1845). Сомнение в существовании Бояна как исторического лица было выражено Пушкиным . В "Руслане и Людмиле" он употребил слово "баян" в смысле нарицательном, вообще "певца":<br>... смотреть

БОЯН (ЗНАМЕНИТЫЙ ПЕСНОТВОРЕЦ)

Боян, знаменитый песнотворец 11 — начала 12 вв., слагавший песни славы в честь подвигов русских князей. Впервые упомянут в «Слове о полку Игореве», где... смотреть

БОЯН ИЛИ БАЯН ПЕВЕЦ

, имя которого несколько раз упоминается в *Слове о полку Игореве*. Самое слово *боян* или *баян* (две эти формы исстари употребляются безразлично; одно и то же лицо называется то Боян, то Баян) - хорошо известно у всех славян: у русских, болгар, сербов, поляков, чехов. Происходит от старославянского *ба[jon]ти*, означавшего, с одной стороны: *ворожить*, *заговаривать*, с другой - *баснословить*. Отсюда старославянские слова: *баальник*, *баальница*, *волхв*, *ворожея*; *баание*, *ба[jon]ние* - ворожба, *басня*; *ба[jon]ник*, *ба[jon]н* - баятель, *incantator*. Отсюда и позднейшие русские формы: *баян*, *боян*, *балян* - краснобай, байщик, знающий сказки, басни; белорусская *баюн* - охотник болтать, сказочник. Вместе с значением нарицательным у всех славян слово *баян*, *боян* встречается и как имя собственное, как название реки, местности или лица. Так, например, у болгарского царя Симеона один из сыновей назывался Боян; в Болгарии есть местность Бояново. В Новгороде издавна была известна улица Бояня; в Калужской губернии до сих пор существует деревня Бояновка. Автор *Задонщины*, грамотей начала XV века, вспоминает *вещего Бояна в городе в Киеве, гораздо гудца*, который *пояше славу русским князем*... На основании фактических упоминаний о Бояне в *Слове о полку Игореве* имя это первыми издателями этого памятника было внесено и в русскую науку как имя исторического лица, *славнейшего в древности стихотворца русского*. Одновременно с этим в *Пантеон российских авторов* оно вносится Карамзиным . *Мы не знаем, - замечает он, - когда жил Боян, и что было содержанием его сладких гимнов*. Из некоторых мест *Слова* Карамзин заключает, что Боян жил при князе полоцком Всеславе I (*Пантеон российских авторов*, 1801). Позднее в *Истории Государства Российского* излагая *Слово о полку Игореве*, его источниками, образцами для автора Карамзин считает *богатырские сказки*, песни бояновы и других многих стихотворцев, которые исчезли в пространстве семи-восьми веков*. Митрополит Евгений энергично восстает против всяких сомнений в исторической подлинности Бояна и вносит имя его как древнерусского певца в свой *Словарь светских русских писателей* (1845). Сомнение в существовании Бояна как исторического лица было выражено Пушкиным . В *Руслане и Людмиле* он употребил слово *баян* в смысле нарицательном, вообще *певца*: *Все смолкли, слушают баяна*... (это написание удерживается и в академическом *Словаре русского языка*, I, стр. 130, СПб., 1891, но в академическом издании *Сочинений* Пушкина восстанавливается Баян: *Все смолкли, слушают Баяна*). Нововведение Пушкина вызвало осуждение со стороны Белинского . *Пушкин, - пишет Белинский, - с особенной радостью ухватился было за так называемого *вещего Баяна*, поняв слово *баян* как нарицательное и равнозначительное словам: *скальд*, *бард*, *менестрель*, *трубадур*, *миннезингер*. В этом он разделял заблуждение всех наших словесников, которые, нашед в *Слове о полку Игореве* *вещего баяна, соловья старого времени*, который *аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслью по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облаки* - заключили из того, что Гомеры древней Руси назывались баянами. Что в древней Руси были свои песельники, сказочники, балагуры и прибауточники так же, как и теперь в простом народе бывают подобные, - в этом нет сомнения; но по смыслу текста *Слова* ясно видно, что имя Баяна есть собственное, а отнюдь не нарицательное*. Научным образом историческая личность Баяна впервые заподазривается в небольшой заметке Вельтмана , предполагающего, что *упоминаемый в *Слове* бо-Ян есть старец Ян, упоминаемый Нестором* (*Москвитянин*, 1842). В *Критических исследованиях об истории болгар* (М., 1849) Венелин высказывает предположение, что в Бояне *Слова* следует видеть Бояна, сына царя Симеона. Шевырев по поводу этого указал на хронологическое несоответствие: болгарский Боян, сын Симеона, жил в половине X века, а Боян *Слова*, по точным указаниям памятника, в конце XI - начале XII веков (*История русской словесности*, II, 318 - 19). Буслаев в статье *Русская поэзия XI - начала XII веков* (*Летопись русской литературы*, I, 1859), исходя из убеждения, что автор *Слова о полку Игореве* - *не только замечательный поэт, но и добросовестный историк, правдивость которого вполне доказана*, утверждает, что *мы имеем право, даже обязаны верить в историческую истину того, что говорит нам этот во всех отношениях достоверный автор о древнейшей русской поэзии, о *старых словесах и замышлениях Бояна*. Далее Буслаев доказывает, что Боян *Слова* - *представитель множества других, оставшихся нам неизвестными, древнерусских певцов, в памяти которых были свежи еще мифологические и героические черты первобытной народной поэзии. Правда, поэзия Бояна - уже поэзия былевая, историческая: и в этом отношении важнейшим фактом, извлекаемым из *Слова*, именно является тот, что русская поэзия XI века была уже поэзией исторической, и Боян - песнотворец целого ряда старых исторических русских князей, хорошо известных и по летописи. Но историческая поэзия Бояна полна еще древнейшими мифическими основами русского эпоса, воспоминание о старине еще свежо в памяти Бояна. Действительность представляется ему еще в таинственном соотношении с миром мифологическим; люди стоят в родственном отношении к богам. Вообще историческая поэзия Бояна не только не чужда мифологических основ, но на них, как на эпическом чудесном, возрастала, извлекая из мира чудес свои эпические, свежие силы*. Именно этим *старые словеса* Бояна, его *замышления* так и дороги автору *Слова*. От них веет на него родной стариной. *Как позднейший русский певец, заключая свою песню, с самодовольством припевал: то старина, то и деянье, - так и автор *Слова*, - замечает Буслаев, - только что задумал повести речь о полку Игореве, тотчас же обращается к старине, к *старым словесам*. Исследования Буслаева прочно поставили имя Бояна, как исторического лица, в нашей науке, и выводы исследователя быстро стали достоянием как научной, так и учебной литературы. В своем издании *Слова о полку Игореве* (М., 1868) Тихонравов вполне стал на почву взглядов Буслаева. Того, *кто был Боян, - говорит Галахов, - трудно определить с точностью... Время жизни Бояна относится, без сомнения, к XI веку, так как он называется песнотворцем Святослава, жившего в том же веке. Основываясь на этих данных, позволено предположить, что еще до *Слова о полку Игореве*, именно в XI веке, возникла у нас историческая поэзия, сменившая мифический и богатырский эпос и имевшая предметом княжеские подвиги. Может быть также, кроме Бояна, существовали и другие певцы, которых не только песнопения, но и самые имена для нас утрачены* (*История русской словесности*, I, 1863, стр. 63). Те же взгляды излагаются у Кирпичникова (*История русской литературы*, М., 1869), Порфирьева (*История русской словесности*, I, Казань, 1870, стр. 317), Караулова (*Очерки*, 1870), Стоюнина (1871) и т. д. Общий ход историко-филологической науки, скоро, однако, обнаружил в изучениях Буслаева некоторую односторонность. В памятниках устной народной поэзии исследователи (Пыпин , Ягич , Александр Веселовский ) с особым вниманием стали останавливаться на изучении элементов письменных, книжных; литературные памятники стали изучать в связи не только с народной поэзией и отдаленной мифической древностью, но и с более поздними отношениями и влияниями книжными, чисто литературными. Этим движением захватывалось и *Слово*. В программу IV-го археологического съезда были, между прочим, включены вопросы: *Было ли *Слово о полку Игореве* произведением неграмотного народного певца, впоследствии записанным прозою книжником, или же оно с самого начала принадлежало перу книжного человека, воспитавшегося под влиянием литературы своего времени? Есть ли основание считать Бояна, упоминаемого в *Слове о полку Игореве*, русским древним певцом, современником Всеслава Полоцкого, или появление Бояна может быть объяснено иным образом?* Ответом на эти вопросы явилось исследование В.Ф. Миллера , *Взгляд на *Слово о полку Игореве* (М., 1877). *Слово*, - читаем мы здесь, - произведение книжное. Автор его был человек грамотный и просвещенный. Он написал его, но не пел. Как произведение книжное, *Слово* должно носить признаки литературы ему современной, обнаруживать в авторе знакомство с книжной словесностью. Прежде, чем указывать аналогии для поэтических оборотов *Слова* в народных былинах и малорусских думах, следует поэтому искать их в книжной словесности, - и прежде всего в отделе рано перешедших к нам византийско-болгарских старинных *повестей*, *историй* и *сказаний*. И мифологию *Слова*, и Бояна исследователь старается вывести с Дуная, из Болгарии, объяснить исключительно книжными источниками, которыми пользовался, или под ближайшим влиянием которых находился начитанный автор *Слова*. В.Ф. Миллер отвергает действительное, историческое существование Бояна и вообще столь раннее существование у нас каких бы то ни было певцов и возвращается к мнению Венелина, что Боян *Слова* - болгарский царевич Баян, сын болгарского царя Симеона или, если и не сын Симеона, то, во всяком случае, болгарского происхождения. К такому заключению профессор Миллер приходит на основании критического рассмотрения всех тех мест в *Слове*, где упоминается Боян. *Автор *Слова* дает Бояну эпитет *вещий*: этот эпитет кажется Миллеру *неуместным* для певца, для исторического лица, которое жило при Всеславе... Автор *Слова* называет Бояна *внуком Велеса*: *с какой бы стороны мы ни смотрели на такой эпитет, отовсюду он представляется несообразным. Мог ли исторический деятель, живший с небольшим за два поколения до автора, хотя бы и стяжавший талантом высокую славу, быть назван внуком божества? Если Боян был современником Всеслава, придворным или дружинным певцом, неужели люди книжные, современники автора *Слова*, могли сомневаться в его человеческом происхождении*. Далее Боян носит эпитет *соловья старого времени*: *Если он жил при Всеславе, - говорит профессор Миллер, - этот эпитет непонятен...* В общей характеристике, которую дает Бояну автор *Слова* (*десять соколов на стадо лебедей...*), В.Ф. Миллер видит одну лишь риторику: в этой характеристике, по его мнению, *нет ни одной черты, которая могла бы быть реальной характеристикой исторического певца и притом русского, предшественника автора *Слова*. Такими чертами можно изобразить какого-нибудь мифического певца, Орфея, Лина, Амфиона, пожалуй, нашего Садко, а никак не действительного народного рапсода вроде наших онежских *сказителей*. Самое слово песнотворец, которым называется в *Слове* Боян - кажется В.Ф. Миллеру прямым переводом греческого слова Psdonoios; оно может подходить к Гомеру, Гезиоду, но никак не к древнерусскому *сказителю*. Наконец, *о Бояне нет нигде и помину*. *Словом, - заключает Миллер, - если мы примем Бояна за историческое лицо, за русского поэта XI века, мы встречаем ряд затруднений, которые никакие комбинации не помогут устранить. Не лучше ли поэтому отказаться от русского поэта?...* *Боян* заменяет автору *Слова* музу эпических поэтов; он введен как пиитическое украшение*. Упоминание соловья старого времени не более как литературный прием. Это имя вошло в *Слово* *из того же книжного византийского источника, откуда проникли Троян, Дивы, Велес, Дунай*... Ввиду всех этих соображений, профессор Миллер отказывается от русского Бояна, певца русских князей. *Мнение Венелина, - заключает он, - кажется нам вероятнее, нежели общепринятые гадания о Бояне, княжем певце XI века. Этим, впрочем, мы не хотим сказать, чтобы мы вполне разделяли мнение Венелина: мы не уверены, что Боян *Слова* именно сын царя Симеона, но убеждены, что Боян - лицо болгарское и попал в *Слово* из болгарского источника*. Основная мысль Миллера всецело была принята наукой: книжные элементы *Слова* признаны были вне всякого сомнения. Но на самых первых же порах труд профессора Миллера встретил и весьма серьезные возражения, между прочим, и в отношении к Баяну Последующие изучения доказали, что автор *Слова* - далеко не такой бездарный компилятор, каким он является из выводов В.Ф. Миллера, что *Слово* хотя бесспорно произведение книжное, но в то же время и величайшее поэтическое произведение киевской Руси конца XII века. Так, например, в *Истории Русской Литературы* Пыпина теоретический скептицизм как бы невольно уступает перед несомненными фактическими данными. Исследования Потебни , Барсова , Жданова показали, что выражения, эпитеты, которые казались или *странными*, или *непонятными* В.Ф. Миллеру, стоят в неразрывной связи или со всей народной поэзией, или со многими памятниками древнерусской книжной литературы. С другой стороны, эти исследования доказали, что самое слово *боян*, *баян*, - *столь же болгарское, сколько и русское*, что оно хорошо было известно и в древней Руси. Все это до известной степени бросало свет и на *поэзию Боянов*; новый свет получало и самое свидетельство автора *Слова* о Бояне. В *Слове* певец Боян выступает с чертами точными и определенными. Это - *соловей старого времени*, *сказитель*, *баян* с необычайной чародейской силой слова. Он - *песнотворец* минувших времен, под *вещими перстами которого струны сами рокотали славу* древним князьям; автору *Слова* при этом вспоминаются Бояновы песни *старому Ярославу* (умер в 1054 г.), храброму Мстиславу (умер в 1033 г.), который зарезал Редедю перед касожскими полками, и *Красному Роману Святославичу* (умер в 1079 г.). Хронологические данные, относящиеся к названным князьям, определенно указывают приблизительно время жизни Бояна: XI-й век - начало XII-го. Автор *Слова* не только вспоминает о Бояне и его песнях, но хорошо знает, как пел Боян, знает самые его песни, приводит из них даже некоторые выражения, припевки. Воспоминания автора *Слова* о Бояне не ограничиваются этим; он делает общую характеристику песен этого *старого соловья*: песни Бояна - *старые словеса*, былевые песни старого, давно минувшего времени, которые плохо подходят к событиям, окружающим автора *Слова*. И потому он не хочет следовать Бояну; но *замышления Бояна* невольно охватывают душу певца, и он не раз как бы невольно возвращается к его песням и к самому Бояну. Ко всему этому присоединяется еще одно важное указание, находящееся в *Слове*, - выражение: *Помнящеть бо рече*, употребленное автором *Слова* в отношении к Баяну. Исследователи подчеркивают здесь слово рече: вставка рече обыкновенно в наших старых памятниках означает ссылку на источник, из которого берется известие, и который предполагается известным и читателям. Таким образом, оказывается, что певец Баян хорошо знаком не только самому автору *Слова*, но и его современникам! Перед нами - живые, определенные воспоминания об историческом лице и его поэтической деятельности, воспоминания строго фактические, с точными хронологическими указаниями, не требующие каких-либо мифологических объяснений. Наиболее сильное основание для отрицательного отношения к Баяну - это отсутствие упоминаний о нем помимо *Слова*. Но не надо забывать, что крайняя бедность, случайность указаний - наиболее печальная сторона всего древнего периода нашей литературы; не надо забывать, что если упоминание о Баяне, встречаемое в *Слове*, - единственное имеющееся у нас историческое свидетельство о нем, то и само *Слово* лишь случайно сохранилось или, точнее, стало нам известным, причем самая рукопись *Слова* не дошла. Мы легко могли бы не знать о существовании у нас в киевской Руси не только Бояна, но и самого *Слова о полку Игореве*. Ввиду всего изложенного можно повторить слова профессора Потебни: *Не вижу возможности видеть в Бояне что-либо специально болгарское. Это имя столь же русское, как и болгарское*. Именно к этому выводу приходит и позднейшая научная литература, а равно и позднейшая учебная. - См. переработанное, более позднее издание *Истории русской словесности* Галахова , I, СПб., 1880, стр. 296 - 297; Незеленов , *История русской словесности*, стр. 74 - 75 (М., 1904); позднейшие труды Келтуяла, *Краткий курс истории русской литературы*, I, СПб., 1908, стр. 261, 297 - 300; *Курс истории русской литературы*, I, СПб., 1906, стр. 599 - 600; П.И. Вейнберг и П.О. Морозов , *Иллюстрированная всеобщая история литературы* Иог. Шерра, II, М., 1898, стр. 532 и др.). - *Слово* указывает на более ранних *баянов*, на целый ряд более ранних наших певцов: эту древнейшую поэзию Бояна отрицать никак нельзя. Конечно, позднейшие изучения не дают категорического права утверждать, что в XI - XII веках у нас был певец, имя которого было Боян; но эти исследования ставят вне всякого сомнения, что были *баяны*. Вопрос о Бояне принимает, таким образом, положение отчасти аналогичное положению вопроса об авторе *Начальной Киевской Летописи*: безразлично, как звали начального киевского летописца, Нестором или Сильвестром, - важна самая летопись и возможность ее появления; так и здесь важно собственно то, что у нас в XI - начале XII века широко была развита историческая, древне-былевая *боянова поэзия*. Ничто не мешает думать, что среди этих древнейших *баянов*, предшественников автора *Слова*, был и Боян, историческое лицо, носившее это имя. - Помимо трудов, названных выше, отметим: Е.В. Барсов, *Слово о полку Игореве*, как художественный памятник киевской дружинной Руси* (I - III, М., 1887); А.А. Потебня, *Малорусская народная песня по списку XVI века. Текст и примечания* (Воронеж, 1877); его же, *Слово о полку Игореве. Текст и примечания* (Воронеж, 1878); И.Н. Жданов, *Русская поэзия в до-монгольскую эпоху* (*Киевские Университетские Известия*, 1879); его же, *Литература Слова о полку Игореве* (Киев, 1880). А. Архангельский. См. также статьи: Баян ; Россия, разд. История русской литературы (до XVII века) ; Россия, разд. История русской литературы (от первых памятников до татарского ига) .... смотреть

БОЯН (НЕОЛИТИЧ. КУЛЬТУРА)

Боян (Boian), неолитическая культура, распространённая на современной территории Румынии и Болгарии (4-е тыс. до н. э.). Названа по поселению на озере ... смотреть

T: 432